— Знаком я с нею лет семь. Встретился с мужем ее в Лондоне. Это был тоже затейливых качеств мужичок. Не без идеала. Торговал пенькой, а хотелось ему заняться каким-нибудь
тонким делом для утешения души. Он был из таких, у которых душа вроде опухоли и — чешется. Все с квакерами и вообще с английскими попами вожжался. Даже и меня в это вовлекли, но мне показалось, что попы английские, кроме портвейна, как раз ничего не понимают, а о боге говорят — по должности, приличия ради.
Скворец, скосив на нее круглый живой глаз юмориста, стучит деревяшкой о
тонкое дно клетки, вытягивает шею и свистит иволгой, передразнивает сойку, кукушку, старается мяукнуть кошкой, подражает вою собаки, а человечья речь — не дается ему.
— Я человек слабый, я тяжело работать не могу, я для
тонкого дела приспособлен! Я бы рублей десять взял, ей-богу, ну, — пятнадцать, разве я вор? Мне пора в другое место.
Неточные совпадения
Добчинский.
Дело очень
тонкого свойства-с: старший-то сын мой, изволите видеть, рожден мною еще до брака.
Один только штатский советник Двоекуров с выгодою выделялся из этой пестрой толпы администраторов, являл ум
тонкий и проницательный и вообще выказывал себя продолжателем того преобразовательного
дела, которым ознаменовалось начало восемнадцатого столетия в России.
— Ты постой, постой, — сказал Степан Аркадьич, улыбаясь и трогая его руку. — Я тебе сказал то, что я знаю, и повторяю, что в этом
тонком и нежном
деле, сколько можно догадываться, мне кажется, шансы на твоей стороне.
— Да, как видишь, нежный муж, нежный, как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя, — сказал он своим медлительным
тонким голосом и тем тоном, который он всегда почти употреблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы в самом
деле так говорил.
Детскость выражения ее лица в соединении с
тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие
дни своего раннего детства.