— Я думаю, — сказал Глумов, —
великая монархиня взирает на нас с горних высот и говорит: как при мне места сии изобиловали людьми благомыслящими, так и ныне таковыми изобилуют, и впредь изобиловать будут!
При всем том, сколько известно, никто, кажется, у нас не воспользовался благодетельным разрешением
великой монархини, и темные судейские дела, к сожалению, по-прежнему не выходят за стены судейских архивов.
Небо, как бы единственно для славы Ее, несколько раз помрачало тучами горизонт России в царствование
великой Монархини, чтобы Она, презирая бури и громы, могла доказать народам крепость души Своей: так искусный мореходец еще более славен опасностями, чрез которые провел он корабль свой в мирное пристанище.
Екатерина знала своего «ученика», как она любила называть Потемкина. Она утешала его искусно нарисованной картиной славы и бессмертия на страницах истории. Он должен жить и работать не для себя, а для России. Таков был смысл слов
великой монархини. Императрица оставила Григория Александровича совершенно изменившимся.
«Будь непререкаемо верна
великой монархине, — писал Александр Васильевич. — Я ее солдат, я умираю за отечество; чем выше возводит меня ее милость, тем слаще мне пожертвовать собою для нее. Смелым шагом приближаюсь я к могиле, совесть моя незапятнана, мне 60 лет, тело мое изувечено ранами, и Бог оставляет меня жить для блага государства».
Неточные совпадения
Уже орлы наши парили под небесами Востока; уже крылатая молва несла в страны
Великого Могола имя Российской
Монархини; уже воинство наше, то подымаясь к облакам на хребте гор туманных, то опускаясь в глубокие долины, дошло до славных врат Каспийских; уже стена Кавказская, памятник величия древних Монархов Персии, расступилась перед оным; уже смелый вождь его приял сребряные ключи Дербента из рук старца, который в юности своей вручал их Петру
Великому, и сей град, основанный, по восточному преданию, Александром Македонским, осенился знаменами Екатерины… когда всемогущая Судьба пресекла дни
Монархини и течение побед Ее.
Феномен
Монархини, Которой все войны были завоеваниями и все уставы счастием Империи, изъясняется только соединением
великих свойств ума и души.
Со времен Петра
Великого до царствования Екатерины число тяжебных дел беспрестанно возрастало, и
Монархиня должна была установить новые судилища [См.: Манифест при «Учреждении».].
Таким образом
Монархиня производила в действо
великие мысли Своего «Наказа»; таким образом Ее собственная мудрая рука постепенно образовала полную государственную систему Монархической России, согласную с истинным счастием человека; следственно, несогласную с печальным именем раба, которым прежде гражданин назывался в отечестве нашем и которое навсегда уничтожилось Екатериною [Указом 1786 г., Февраля 19.].
Какое воображение без сладкого душевного чувства может представить себе
Монархиню, Которая, одною рукою подписывая судьбу государств, другою ласкает цветущие Отрасли Императорского Дома, и Которая, прерывая нить
великих политических мыслей, оставляя на минуту заботы правления, отдыхает сердцем в семейственных радостях и, так сказать, дополняет ими счастие добродетельной
Монархини?