Теперь он
подошел к Елене, которая стояла, прислонившись к борту, и, возвращая ей билет, нарочно — это она сразу поняла — прикоснулся горячей щекочущей кожей своих пальцев к ее ладони и задержал руку, может быть, только на четверть секунды долее, чем это было нужно. И, переведя глаза с ее обручального кольца на ее лицо и искательно улыбаясь, он спросил с вежливостью, которая должна была быть светской:
— Не буду, не буду больше! — отвечала Елизавета Петровна, заметно струхнув, и затем,
подойдя к Елене, поцеловала ее, перекрестила и проговорила: — Ну, прощай, я поеду… До свиданья! — присовокупила она почти дружественным голосом князю.
Неточные совпадения
— Вы не узнаете меня, — заговорил незнакомец, развязно
подходя к нему и любезно кланяясь
Елене. — Лупояров, помните, мы в Москве встретились у Е…х?
Миклаков слушал все это с понуренной головой и пасмурным лицом, и когда, после похорон, Николя Оглоблин, с распухшим от слез лицом,
подошел было
к нему и стал его приглашать ехать с ним на обед, то Миклаков отказался наотрез и отправился в Московский трактир, где, под влиянием горестных воспоминаний об
Елене и о постигшей ее участи, напился мертвецки пьян.
Когда Елена начала вставать, то
к ней, должно быть,
подошла на помощь акушерка, потому что Елпидифор Мартыныч явно, что на ту крикнул: «Не поддерживайте!.. Не ваше дело!..», — и после того он заговорил гораздо более ласковым тоном, обращаясь, конечно,
к Елене: «Ну, вот так!.. Идите!.. Идите ко мне!»