Неточные совпадения
Ах, сколько раз потом
в плавании, особенно
в непогоды и штормы, когда корвет, словно щепку, бросало на рассвирепевшем седом океане, палуба убегала из-под ног, и грозные валы перекатывались через
бак [
Бак — передняя часть судна.], готовые смыть неосторожного моряка, вспоминал молодой человек с какой-то особенной жгучей тоской всех своих близких, которые
были так далеко-далеко.
Вместе с другими четырьмя гардемаринами, окончившими курс, он удостоился чести исполнять должность «подвахтенного», т. е.,
быть непосредственным помощником вахтенного офицера и стоять с ним вахты (дежурства), во время которых он безотлучно должен
был находиться наверху — на
баке и следить за немедленным исполнением приказаний вахтенного офицера, наблюдать за парусами на фок-мачте, за кливерами [Кливера — косые треугольные паруса, ставящиеся впереди фок-мачты, на носу судна.], за часовыми на носу, смотрящими вперед, за исправностью ночных огней, — одним словом, за всем, что находилось
в его районе.
—
Есть! Смо-о-о-трим! — тотчас же ответили протяжными голосами и
в одно время оба часовые на
баке и вновь продолжали свою тихую беседу, которой они коротали свое часовое дежурство на часах: рассказывали сказки друг другу, вспоминали про Кронштадт или про «свои места».
Но он, как подвахтенный, не счел возможным принять предложение и, поблагодарив матросов, остался на своем месте, на котором можно
было и посматривать вперед, и видеть, что делается на
баке, и
в то же время слушать этого необыкновенно симпатичного Бастрюкова.
В первый день рождества Христова, встреченный далеко от родины, под тропиками, среди тепла, под ярко-голубым небом, с выси которого сверкало палящее солнце, матросы с утра приоделись по-праздничному:
в чистые белые рубахи. Все побрились и подстриглись, и лица у всех
были торжественные. Не слышно
было на
баке обычных шуток и смеха — это все еще
будет после, а теперь матросы ожидали обедни.
Предположения на
баке о том, что эти «подлецы арапы», надо полагать, и змею, и ящерицу, и крысу, словом, всякую нечисть жрут, потому что их голый остров «хлебушки не родит», нисколько не помешали
в тот же вечер усадить вместе с собой ужинать тех из «подлецов», которые
были в большем рванье и не имели корзин с фруктами, а
были гребцами на шлюпках или просто забрались на корвет поглазеть. И надо
было видеть, как радушно угощали матросы этих гостей.
Завтрак уже готов. Два матросских кока (повара)
в четвертом часу затопили камбуз (кухню) и налили водой громадный чан для кипятка. Брезенты на палубе разостланы, и артельщики разносят по артелям
баки с размазней или какой-нибудь жидкой кашицей, которую матросы
едят, закусывая размоченными черными сухарями. После того
пьют чай, особенно любимый матросами. Несмотря на жару
в тропиках, его
пьют до изнеможения.
В самом деле, чистота везде
была образцовая. Даже эта оскорбляющая морской глаз старшего офицера «деревня» — как называл он
бак, где находились быки, бараны, свиньи и различная птица
в клетках, —
была доведена до возможной степени чистоты. Везде лежали чистые подстилки, и стараниями матросов четыре уцелевших еще быка (один уже
был убит и съеден командой и офицерами), бараны и даже свиньи имели вполне приличный вид, достойный пассажиров такого образцового военного судна, как «Коршун».
Через пять минут четыре матроса уже сидели
в отгороженном пространстве на палубе, около
бака, и перед ними стояла ендова водки и чарка. Матросы любопытно посматривали, что
будет дальше. Некоторые выражали завистливые чувства и говорили...
—
Будь это с другим капитаном, я, братцы, чарок десять выдул бы, — хвалился Ковшиков потом на
баке. — Небось не смотрел бы этому винцу
в глаза. А главная причина — не хотел огорчать нашего голубя… Уж очень он добер до нашего брата… И ведь пришло же
в голову чем пронять!.. Поди ж ты… Я, братцы, полагал, что по крайней мере
в карцырь посадит на хлеб, на воду да прикажет не берег не пускать, а он что выдумал?!. Первый раз, братцы, такое наказание вижу!
И на
баке большая толпа слушает Бастрюкова. Он
был во «Францисках», когда ходил
в дальнюю на «Ласточке», и теперь делится с товарищами вынесенными им впечатлениями, рассказывая, что город большой и содержится
в аккурате, что кабаков
в нем много, но, надо правду сказать, пьяных, которые чтобы валялись, совсем не видать.
Однако разговор кое-как шел и, верно, продолжался бы долее ввиду решительного нежелания гостей отойти от стола с закуской, если бы капитан не пригласил их садиться за стол и не усадил королеву между собой и доктором Федором Васильевичем, чем вызвал, как показалось Володе,
быть может, и слишком самонадеянно, маленькую гримаску на лице королевы, не имевшей, по всей вероятности, должного понятия о незначительном чине Володи, обязывающем его сесть на конце стола, который моряки называют «
баком»,
в отличие от «кормы», где сидят старшие
в чине.
В восемь часов вечера Ашанин вступил на вахту, сменив Лопатина.
В темноте вечера туман казался еще непроницаемее. С мостика ничего не
было видно, и огоньки подвешенных на палубе фонарей еле мигали тусклым светом. Ашанин проверил часовых на
баке, осмотрел отличительные огни и, поднявшись на мостик, чутко прислушивался
в те промежутки, когда не звонил колокол и не гудел свисток.
Неточные совпадения
Но всего замечательнее
была в этой картине фигура человека, стоящего на
баке [
Бак — носовая часть верхней палубы, носовая над стройка.] спиной к зрителю.
Все бывшее у нее
в доме
было замечательно, сказочно хорошо, по ее словам, но дед не верил ей и насмешливо ворчал, раскидывая сухими пальцами седые
баки свои:
— Ага! — и этим положил начало нового трудного дня. Он проводил гостя
в клозет, который имел право на чин ватерклозета, ибо унитаз промывался водой из
бака. Рядом с этим учреждением оказалось не менее культурное — ванна, и вода
в ней уже
была заботливо согрета.
Вечер так и прошел; мы
были вместо десяти уже
в шестнадцати милях от берега. «Ну, завтра чем свет войдем», — говорили мы, ложась спать. «Что нового?» — спросил я опять, проснувшись утром, Фаддеева. «Васька жаворонка съел», — сказал он. «Что ты, где ж он взял?» — «Поймал на сетках». — «Ну что ж не отняли?» — «Ушел
в ростры, не могли отыскать». — «Жаль! Ну а еще что?» — «Еще — ничего». — «Как ничего: а на якорь становиться?» — «Куда те становиться: ишь какая погода! со шканцев на
бак не видать».
Действительно, на войне не до бань, а той компании, с которой я мотался верхом по диким аулам,
в город и носа показывать нельзя
было.
В Баку было не до бань, а Тифлис мы проехали мимо.