Замечание Степана Ильича о том, что в море нельзя точно рассчитывать, оправдалось на другой же день. Часов в десять утра почти внезапно стих ветер. Весь горизонт справа обложило, и там нависли тяжелые
грозные тучи, изредка прорезываемые молнией. Сделалось вдруг необыкновенно душно в воздухе. Паруса повисли и шлепались. Глупыши, петрели и штормовки стремительно неслись в одном и том же направлении, противоположном тучам. Это внезапное затишье имело в себе что-то жуткое.
О ты, которого все чтут моим отцом, // Великий Юпитер, держащий страшный гром! // Зри сыну твоему творимые досады! // Впервые для своей молю тебя отрады: // Когда ты мой отец, яви, что я твой сын. // Из мрака
грозных туч, и проч.
Неточные совпадения
Вскоре, однако ж, болота и пески заменились зелеными холмами, почва стала разнообразнее, дальние горы выказывались
грознее и яснее; над ними лежали синие
тучи и бегала молния: дождь лил довольно сильный.
Действительность, как
туча, приближалась все
грозней и
грозней; душу посещал и мелочной страх, когда я углублялся в подробный анализ предстоящего вояжа.
Жарко, движения в атмосфере нет, а между тем иногда вдруг появлялись
грозные и мрачные
тучи.
Туча уже расползлась и, черная,
грозная, медленно двигалась прямо на нас.
В лесу слышалась тревожная перекличка мелких птиц, потом вдруг замолкли голоса пернатых, и все живое попряталось и притаилось. В движении
тучи, медленном для неба и быстром для земли, было что-то
грозное и неумолимое. Передний край ее был светлее остальных облаков и очень походил на пенистый гребень гигантской волны, катившейся по небосклону. Облака сталкивались и сливались, потом расходились и зарождались вновь, постоянно меняя свои очертания.