Неточные совпадения
Капитан смотрел в бинокль
и нервно пощипывал бакенбарду. Все офицеры выскочили наверх,
и все глядели в одну
точку.
Но ведь могло
и не быть такого судна именно в этой маленькой
точке моря, где медленно умирала горсточка моряков.
И, само собой разумеется, Федотов не отказал себе в удовольствии — благо капитан спал — закончить свои командные слова блестящей
и вдохновенной импровизацией, не имеющей ничего общего со служебными обязанностями
и не вызывавшейся никакими сколько-нибудь уважительными, с боцманской
точки зрения, причинами. Она скорее свидетельствовала о привычке
и о соблюдении боцманского престижа.
Старший штурман почти бежит вниз в свою каюту, чтобы закончить утренние вычисления. Через пять минут у опытного Степана Ильича все готово: широта
и долгота места определены,
и сейчас все узнают, в какой
точке земного шара находится «Коршун»
и сколько он сделал миль суточного плавания.
Степан Ильич торопливо проходит через кают-компанию в капитанскую каюту, чтобы доложить капитану о широте
и долготе
и нанести полуденную
точку на карту. Карты хранятся в капитанской каюте.
Старший штурман обвел кружком
точку на карте
и собирался было уходить, как капитан сказал...
Горячие лучи солнца переливаются на верхушках волн золотистым блеском, заливают часть горизонта, где порой белеют в виде маленьких
точек паруса кораблей,
и играют на палубе «Коршуна», нежа
и лаская моряков. Ровный норд-ост
и влага океана умеряют солнечную теплоту. Томительного зноя нет; дышится легко, чувствуется привольно среди этой громадной волнистой морской равнины.
— Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал капитан. —
И у нас по борту прошло судно… Помните, Степан Ильич? Если бы мы не услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым положить руль на борт, было бы столкновение… Правила предписывают в таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной
точки зрения.
—
И если стать на эту
точку зрения, то я должен бы не спешить на помощь товарищу, а думать о собственном благополучии. Многие адмиралы одобрили бы такое благоразумие, тем более что
и правила его предписывают… Но все вы, господа, конечно, поступили бы точно так, как
и я,
и наплевали бы на правила, а торопились бы на помощь бедствующему судну, не думая о том, что скажет начальство, хотя бы вы знали, что оно
и отдаст вас под суд… Не правда ли, Ашанин?
«Как это он? и отчего так у него вышло живо, смело, прочно?» — думал Райский, зорко вглядываясь и в штрихи и в точки, особенно в две точки, от которых глаза вдруг ожили. И много ставил он потом штрихов
и точек, все хотел схватить эту жизнь, огонь и силу, какая была в штрихах и полосах, так крепко и уверенно начерченных учителем. Иногда он будто и ловил эту тайну, и опять ускользала она у него.
Лев-бык бьет двойным копытом, царапает землю, сердится… но сторожа знают хитрости замков и засовов свободы, которыми он заперт, болтают ему какой-то вздор и держат ключ в кармане…
и точка исчезает в океане.
Неточные совпадения
Усоловцы крестилися, // Начальник бил глашатая: // «Попомнишь ты, анафема, // Судью ерусалимского!» // У парня, у подводчика, // С испуга вожжи выпали //
И волос дыбом стал! //
И, как на грех, воинская // Команда утром грянула: // В Устой, село недальное, // Солдатики пришли. // Допросы! усмирение! — // Тревога! по спопутности // Досталось
и усоловцам: // Пророчество строптивого // Чуть в
точку не сбылось.
Посему о градоначальническом единовластии следует трактовать совсем не с
точки зрения солнечного восхода или иных враждебных стихий, а с
точки зрения заседателей, советников
и секретарей различных ведомств, правлений
и судов.
Только тогда Бородавкин спохватился
и понял, что шел слишком быстрыми шагами
и совсем не туда, куда идти следует. Начав собирать дани, он с удивлением
и негодованием увидел, что дворы пусты
и что если встречались кой-где куры, то
и те были тощие от бескормицы. Но, по обыкновению, он обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной
точки зрения, то есть увидел в нем бунт, произведенный на сей раз уже не невежеством, а излишеством просвещения.
Но вот в стороне блеснула еще светлая
точка, потом ее закрыл густой дым,
и через мгновение из клубов его вынырнул огненный язык; потом язык опять исчез, опять вынырнул —
и взял силу.
Весь воздух был наполнен какою-то светящеюся массою, в которой отдельными
точками кружились
и вихрились головни
и горящие пуки соломы:"Куда-то они полетят?