— Смелый этот юноша! — отрывисто проговорил адмирал, любуясь катером Ашанина и обращаясь к стоявшему около капитану. — Только, того и гляди, перевернется… Рифы надо брать… Пора рифы брать. Ветер все свежеет… И чего он не берет рифов! — вдруг крикнул адмирал, словно бы ужаленный, и глаза его
метали молнии, и лицо исказилось гневом. — Он с ума сошел, этот мальчишка! Набежит шквал, и его перевернет!
Ашанин взглянул на адмирала. Тот, видимо, доволен, и глаза его, недавно страшные, выпученные глаза, не
мечут молний, они смотрят весело и добродушно. И Володя слышит, как адмирал говорит капитану самым приветливым тоном...
Керим все еще стоял там, скрестив руки на груди. Его поза выражала лишь беспечную удаль, но глаза
метали молнии… Ноздри тонкого носа и губы трепетали, как у дикой лошади. Никакого оружия не было у него в руках… Кинжалы оставались заткнутыми за пояс.
Боже мой, как вспыхнуло от этих слов лицо деда!.. Он вскочил с тахты… Глаза его
метали молнии… Он поднял загоревшийся взор на отца — взор, в котором сказалась вся полудикая натура кавказского горца, и заговорил быстро и грозно, мешая русские, татарские и грузинские слова:
— Что с тобой?.. — испуганно залепетала Настя, увидав, что глаза ее двоюродной сестры
мечут молнии, а щеки горят красным полымем. — И впрямь, кажись, сглазил он тебя, оттого и говоришь ты речи странные…
Неточные совпадения
— Ты все глупости говоришь! — скороговоркой
заметила она, глядя в сторону. — Никаких я
молний не видала у тебя в глазах… ты смотришь на меня большею частью, как… моя няня Кузьминична! — прибавила она и засмеялась.
Позовут ли ее одеть барышень, гладить, сбегать куда-нибудь, убрать, приготовить, купить, на кухне ли помочь: в нее всю как будто вложена какая-то
молния, рукам дана цепкость, глазу верность. Она все
заметит, угадает, сообразит и сделает в одну и ту же минуту.
Пока ветер качал и гнул к земле деревья, столбами нес пыль,
метя поля, пока
молнии жгли воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка не смыкала глаз, не раздевалась, ходила из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и уходила вдаль.
На другой день сразу было 3 грозы. Я
заметил, что по мере приближения к морю грозы затихали. Над водой вспышки
молнии происходили только в верхних слоях атмосферы, между облаками. Как и надо было ожидать, последний ливень перешел в мелкий дождь, который продолжался всю ночь и следующие 2 суток без перерыва.
Отъехали мы верст десять — и вдруг гроза. Ветер; снег откуда-то взялся; небо черное, воздух черный и
молнии, совсем не такие, как у нас, а толстые-претолстые. Мы к проводникам:"Долго ли,
мол, этак будет?" — не понимают. А сами между тем по-своему что-то лопочут да посвистывают.