Неточные совпадения
До Батавии оставалось всего 600 миль, то есть суток трое-четверо хорошего хода под парусами. Бесконечный переход близился к концу. Все повеселели и с большим нетерпением ждали Батавии. Уже
в кают-компании толковали о съезде на берег, назначая день прихода, и расспрашивали об этом
городе у одного из офицеров, который
бывал в нем
в прежнее свое кругосветное плавание. Все то и дело приставали к старому штурману с вопросами: как он думает, верны ли расчеты?
В этих-то роскошных домах европейского
города и живут хозяева острова — голландцы и вообще все пребывающие здесь европейцы, среди роскошного парка, зелень которого умеряет зной,
в высокой, здоровой местности, окруженные всевозможным комфортом, приноровленным к экваториальному климату, массой туземцев-слуг, баснословно дешевых, напоминая своим несколько распущенным образом жизни и обстановкой плантаторов Южной Америки и, пожалуй, богатых бар крепостного времени, с той только разницей, что обращение их с малайцами, несмотря на презрительную высокомерность европейца к темной расе, несравненно гуманнее, и сцены жестокости, подобные тем, какие
бывали в рабовладельческих штатах или
в русских помещичьих усадьбах былого времени, здесь немыслимы: во-первых, малайцы свободный народ, а во-вторых,
в них развито чувство собственного достоинства, которое не перенесет позорных наказаний.
Пора, однако, и на корвет. Пять дней отпуска кончились, и на следующее раннее утро, после возвращения из Бютензорга, доктор и Ашанин, заплатив изрядную сумму по счету
в гостинице, уехали из Батавии. Они побродили по нижнему
городу,
побывали в китайских лавках и, наконец, подъехали к пристани. Лодочники-малайцы наперерыв предлагали свои услуги.
Офицерам после долгой и скучной стоянки
в Печелийском заливе и после длинного, только что совершенного перехода, во время которого опять пришлось несколько дней посидеть на консервах, хотелось поскорее
побывать в интересном
городе, о котором много рассказывали
в кают-компании и Андрей Николаевич и Степан Ильич, бывшие
в нем во время прежних плаваний, познакомиться с новой страной, оригинальной, совсем не похожей на Европу, с американскими нравами,
побывать в театре, послушать музыку, узнать, наконец, что делается на свете, получить весточки из России.
Объехав весь
город и
побывав в нескольких канацких домиках, наши путешественники позавтракали
в гостинице — и кучер уехал завтракать, предупредив, что завтракает час, — и затем поехали за
город.
Благодаря любезному разрешению адмирала Бонара
побывать внутри страны и видеть все, что хочет, Ашанин вскоре отправился
в Барию, один из больших
городов Кохинхины, завоеванной французами. Почти все анамитские
города и селения стоят на реках, и потому сообщение очень удобное. Ежедневно
в 8 часов утра из Сайгона отправляются
в разные французские посты и
города, где находятся гарнизоны, военные канонерские лодки, неглубоко сидящие
в воде, доставляют туда провизию, почту и перевозят людей.
Ашанин, занятый отчетом, почти не съезжал на берег и только раз был с Лопатиным
в маленьком чистеньком японском городке. Зашел
в несколько храмов,
побывал в лавках и вместе с Лопатиным не отказал себе
в удовольствии, особенно любимом моряками: прокатился верхом на бойком японском коньке за
город по морскому берегу и полюбовался чудным видом, открывающимся на одном месте острова — видом двух водяных пространств, разделенных узкой береговой полосой Тихого океана и Японского моря.
Я был убежден в этом и решил уйти, как только бабушка вернется в город, — она всю зиму жила в Балахне, приглашенная кем-то учить девиц плетению кружев. Дед снова жил в Кунавине, я не ходил к нему, да и он,
бывая в городе, не посещал меня. Однажды мы столкнулись на улице; он шел в тяжелой енотовой шубе, важно и медленно, точно поп, я поздоровался с ним; посмотрев на меня из-под ладони, он задумчиво проговорил:
Я уехал тогда от брата рано утром, и с тех пор для меня стало невыносимо
бывать в городе. Меня угнетают тишина и спокойствие, я боюсь смотреть на окна, так как для меня теперь нет более тяжелого зрелища, как счастливое семейство, сидящее вокруг стола и пьющее чай. Я уже стар и не гожусь для борьбы, я не способен даже ненавидеть. Я только скорблю душевно, раздражаюсь, досадую, по ночам у меня горит голова от наплыва мыслей, и я не могу спать… Ах, если б я был молод!
Неточные совпадения
Покой был известного рода, ибо гостиница была тоже известного рода, то есть именно такая, как
бывают гостиницы
в губернских
городах, где за два рубля
в сутки проезжающие получают покойную комнату с тараканами, выглядывающими, как чернослив, из всех углов, и дверью
в соседнее помещение, всегда заставленною комодом, где устраивается сосед, молчаливый и спокойный человек, но чрезвычайно любопытный, интересующийся знать о всех подробностях проезжающего.
Но все это было облечено самою тонкою светскостью, какая только
бывает в губернском
городе.
Сначала он не чувствовал ничего и поглядывал только назад, желая увериться, точно ли выехал из
города; но когда увидел, что
город уже давно скрылся, ни кузниц, ни мельниц, ни всего того, что находится вокруг
городов, не было видно и даже белые верхушки каменных церквей давно ушли
в землю, он занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево, и
город N. как будто не
бывал в его памяти, как будто проезжал он его давно,
в детстве.
— Ну, так, по крайней мере, дайте мне слово
побывать у меня
в городе: восьмого июня я даю обед нашим городским сановникам.
Зато Ноздрев налег на вина: еще не подавали супа, он уже налил гостям по большому стакану портвейна и по другому госотерна, потому что
в губернских и уездных
городах не
бывает простого сотерна.