К жаркому разговоры особенно оживились, и его величество уже приятельски похлопывал по плечу старшего офицера и приглашал его запросто зайти во Дворец и попробовать хереса, который недавно привезен ему из «Фриско» (С.-Франциско), а дядя-губернатор, сквозь черную кожу которого пробивалось нечто вроде румянца, звал к себе пробовать портвейн, причем уверял, что очень любит русских моряков, и вспоминал одного
русского капитана, бывшего в Гонолулу год тому назад на клипере «Голубчик», который он перекрестил в «Гутчика», причем главную роль в этих воспоминаниях играло чудное вино, которым угощал его капитан.
Неточные совпадения
Гостей встретил
капитан, коренастый, приземистый брюнет, американец с окладистой черной бородой, лет за сорок. Все люки были деликатно открыты, и всякий мог видеть, что «Петрель» была нагружена солью. Очевидно, американец предполагал, что
русские офицеры приехали затем, чтобы осмотреть его груз.
И родители мисс Клэр испугались, что она может уехать в Россию… И Ашанин что-то часто говорил, что он скоро будет мичманом, и уж собирался сделать предложение, как, вовремя предупрежденный, хороший знакомый этой семьи,
русский консул в свою очередь предупредил
капитана, как бы молодой человек не свершил серьезной глупости.
Несколько колясок дожидалось
русских офицеров. На козлах одной из них восседал с сигарой во рту и
капитан Куттер. Он кивнул головой своим вчерашним седокам и, когда они подошли к нему, чтобы сесть в его экипаж, протянул руку и крепко пожал руки Володи и доктора.
Мистер Вейль, значительно раскрасневшийся, с подернутыми маслом глазами, несколько заплетая языком, произнес спич, в котором превозносил
русских моряков и провозгласил тост за
капитана.
Узнавши, что Ашанин
русский военный моряк,
капитан с первой же встречи был необыкновенно мил и любезен.
Неточные совпадения
Впрочем, всем другим нациям простительно не уметь наслаждаться хорошим чаем: надо знать, что значит чашка чаю, когда войдешь в трескучий, тридцатиградусный мороз в теплую комнату и сядешь около самовара, чтоб оценить достоинство чая. С каким наслаждением пили мы чай, который привез нам в Нагасаки
капитан Фуругельм! Ящик стоит 16 испанских талеров; в нем около 70
русских фунтов; и какой чай! У нас он продается не менее 5 руб. сер. за фунт.
— Николай Ильич Снегирев-с,
русской пехоты бывший штабс-капитан-с, хоть и посрамленный своими пороками, но все же штабс-капитан. Скорее бы надо сказать: штабс-капитан Словоерсов, а не Снегирев, ибо лишь со второй половины жизни стал говорить словоерсами. Словоерс приобретается в унижении.
Он был поляк и католик, но служил сначала в
русской военной службе, а затем по лесному ведомству, откуда и вышел в отставку «корпуса лесничих штабс —
капитаном, с мундиром и пенсией».
Времена изменились; теперь для
русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы, положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу, то на его картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом, занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком вицмундире.
— Или теперь это письмо господина Белинского ходит по рукам, — продолжал
капитан тем же нервным голосом, — это, по-моему, возмутительная вещь: он пишет-с, что католическое духовенство было когда-то и чем-то, а наше никогда и ничем, и что Петр Великий понял, что единственное спасение для
русских — это перестать быть
русскими. Как хотите, господа, этими словами он ударил по лицу всех нас и всю нашу историю.