Неточные совпадения
— Ну, так что же? — раздраженно отвечает дядя-адмирал. — Ну, перевернулся,
положим, и по вине людей, так разве значит, что и другие
суда должны переворачиваться?.. Один человек упал, значит, и все должны падать… Гибель «Лефорта» — почти беспримерный случай во флоте… Раз в сто лет встречается… да и то по непростительной оплошности…
Он развязывается обыкновенно так: от вершины сектора оставляют на лине расстояние, равное длине
судна, и
кладут в этом месте марку.
— То-то и есть… Ну и драли же его таки довольно часто, драли, можно сказать, до бесчувствия… Жалели хорошего матроса судить
судом и в арестантские роты отдавать и, значит,
полагали выбить из него всю его дурь жестоким боем, братцы… Случалось, линьков по триста ему закатывали, замертво в лазарет выносили с изрытой спиной… Каких только мучениев не принимал… Жалеешь и только диву даешься, как это человек выносит…
— А потому, что адмирал в океане переводит офицеров с
судна на
судно… Бывали, говорят, примеры… Вы, например, думаете, что проведете приятно время,
положим, в С.-Франциско и будете себе плавать на «Коршуне», как вдруг сигнал с адмиральского
судна: перевести мичмана Лопатина на клипер «Ласточка»… Ну, и собирайте живо потрохи…
— Признаться, и я изумлен! — проговорил старший офицер. —
Положим, командир клипера вел себя во время крушения молодцом, но все-таки я не слыхал, чтобы капитанов, имевших несчастье разбить
суда, представляли к наградам…
— Так долго ли было до греха, доктор? — продолжал капитан. — И у нас по борту прошло
судно… Помните, Степан Ильич? Если бы мы не услышали вовремя колокола… какая-нибудь минута разницы, не успей мы крикнуть рулевым
положить руль на борт, было бы столкновение… Правила предписывают в таком тумане идти самым тихим ходом… А я между тем шел самым полным… Как видите, полный состав преступления с известной точки зрения.
—
Положим, спешили, но ведь могло случиться и так, что вместо одного погибшего
судна было бы два… Могло ведь случиться?
Неточные совпадения
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и
положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под
судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
В таком случае, когда нет возможности произвести дело гражданским образом, когда горят шкафы с <бумагами> и, наконец, излишеством лживых посторонних показаний и ложными доносами стараются затемнить и без того довольно темное дело, — я
полагаю военный
суд единственным средством и желаю знать мнение ваше.
Старушка очень полюбила // Совет разумный и благой; // Сочлась — и тут же
положила // В Москву отправиться зимой. // И Таня слышит новость эту. // На
суд взыскательному свету // Представить ясные черты // Провинциальной простоты, // И запоздалые наряды, // И запоздалый склад речей; // Московских франтов и Цирцей // Привлечь насмешливые взгляды!.. // О страх! нет, лучше и верней // В глуши лесов остаться ей.
— Я видел, видел! — кричал и подтверждал Лебезятников, — и хоть это против моих убеждений, но я готов сей же час принять в
суде какую угодно присягу, потому что я видел, как вы ей тихонько подсунули! Только я-то, дурак, подумал, что вы из благодеяния подсунули! В дверях, прощаясь с нею, когда она повернулась и когда вы ей жали одной рукой руку, другою, левой, вы и
положили ей тихонько в карман бумажку. Я видел! Видел!
Во всю дорогу размышлял я о допросах, меня ожидающих, обдумывал свои ответы и решился перед
судом объявить сущую правду,
полагая сей способ оправдания самым простым, а вместе и самым надежным.