Неточные совпадения
—
Хорошие марсовые, — весело ответил старший
офицер, видимо довольный и похвалой капитана, и тем, что они действительно «молодцами работали».
До Батавии оставалось всего 600 миль, то есть суток трое-четверо
хорошего хода под парусами. Бесконечный переход близился к концу. Все повеселели и с большим нетерпением ждали Батавии. Уже в кают-компании толковали о съезде на берег, назначая день прихода, и расспрашивали об этом городе у одного из
офицеров, который бывал в нем в прежнее свое кругосветное плавание. Все то и дело приставали к старому штурману с вопросами: как он думает, верны ли расчеты?
А старший
офицер, Андрей Николаевич, озабоченный постановкой новой грот-мачты, долго беседовал с боцманом насчет ее вооружения и уже просил ревизора завтра же прислать из Батавии
хорошее крепкое дерево и присмотреть шлюпки. На берег он не собирался, пока «Коршун» не будет совсем готов и снова не сделается прежним красавцем, готовым выдержать с честью новый ураган.
Володя хотел, было, идти жаловаться к старшему
офицеру, но тотчас же оставил эту мысль. К чему поднимать историю и жаловаться? Он еще с корпуса имел отвращение к «фискальству» и всяким жалобам. Нет, он
лучше в кают-компании при всех выскажет Первушину всю гнусность его поведения. Этак будет
лучше; пусть он знает, что даром ему пакости не пройдут. Ему теперь нельзя будет прибегать к уловкам и заметать хвостом свои фокусы.
К тому же капитан, как известно, был враг всяких телесных наказаний, и потому все офицеры-дантисты, бившие матросов потихоньку, поневоле скрывали свое недовольство, не имея доблести открыто высказывать свои мнения, что без линьков пропадет и дисциплина, и матросы не будут
хорошими.
Они заспорили, и Ашанин убедился, что этот молодой, блестящий
офицер смотрит на темные расы с ненавистью и презрением, не допускающими никаких сомнений. Но, разумеется, Ашанин не обобщил этого факта, тем более, что впоследствии имел случай убедиться, что среди французских
офицеров есть совсем другие люди. Вообще же большая часть
офицеров, с которыми он встречался, не произвела на него
хорошего впечатления, а система жестокости, проявляемая ими относительно возмутившихся, просто поражала его впоследствии.
— Ну вот, теперь вы хорошо читаете… А то тянули-тянули… А еще собираетесь быть
хорошим морским
офицером… В морской службе нельзя копаться… Продолжайте.
— Послушайте-ка, господа, — перервал Ленской, стараясь замять разговор, которой мог дурно кончиться, — если говорить правду, так вот нас здесь пятеро: все мы народ обстрелянный,
хорошие офицеры, а, верно, каждый из нас хотя один раз в жизни чувствовал, что он робел.
— Ваш полковой командир за вас заступается. Он вас даже хвалит — говорит, что вы были
хороший офицер, но я не могу, чтобы вас оставить на службе!
И хотя офицер и военачальник — две степени, отвечающие различным условиям, но Суворов, задавшись конечной целью, не думал обходить ближайшие, разумея, что
хорошему офицеру легче добиться до высшего начальствования, чем плохому, и что добрые качества храброго, но вместе с тем искусного офицера растут под пулями и ядрами, а посредственность разоблачается.
Неточные совпадения
— Ведь этакий народ! — сказал он, — и хлеба по-русски назвать не умеет, а выучил: «
Офицер, дай на водку!» Уж татары по мне
лучше: те хоть непьющие…
— И всего
лучше. Ну, а там — студенты, учитель, чиновник один, музыкант один,
офицер, Заметов…
— Жаль его:
хороший был
офицер.
— 12 рублей фунт! — с ужасом в красивых глазах выкрикивала она. — 18 рублей! И вообще покупать можно только у Елисеева, а еще
лучше — в замечательном магазине
офицеров гвардии…
Катерина Николаевна сходила вниз, в своей шубе, и рядом с ней шел или,
лучше сказать, вел ее высокий стройный
офицер, в форме, без шинели, с саблей; шинель нес за ним лакей.