Неточные совпадения
В царской опочивальне стояли две
кровати: одна, из голых досок, на которой Иван Васильевич ложился для наказания плоти, в минуты душевных тревог и сердечного раскаянья; другая, более широкая, была покрыта мягкими овчинами, пуховиком и шелковыми подушками. На этой царь отдыхал, когда ничто не тревожило его мыслей. Правда, это случалось редко, и последняя
кровать большею частью оставалась нетронутою.
Он провел панов в комнатку направо, не в ту, в большую, в которой собирался хор девок и накрывался стол, а в спальную, в которой помещались сундуки, укладки и две
большие кровати с ситцевыми подушками горой на каждой.
Ночь. Зеленое, оранжевое, синее; красный королевский инструмент; желтое, как апельсин, платье. Потом — медный Будда; вдруг поднял медные веки — и полился сок: из Будды. И из желтого платья — сок, и по зеркалу капли сока, и сочится
большая кровать, и детские кроватки, и сейчас я сам — и какой-то смертельно-сладостный ужас…
По одной из стен ее в алькове виднелась
большая кровать под штофным пологом, собранным вверху в большое золотое кольцо, и кольцо это держал не амур, не гений какой-нибудь, а летящий ангел с смертоносным мечом в руке, как бы затем, чтобы почиющему на этом ложе каждоминутно напоминать о смерти.
Неточные совпадения
Барин тут же велел Петрушке выдвинуть из-под
кровати чемодан, покрывшийся уже порядочно пылью, и принялся укладывать вместе с ним, без
большого разбора, чулки, рубашки, белье мытое и немытое, сапожные колодки, календарь…
Налево от двери стояли ширмы, за ширмами —
кровать, столик, шкафчик, уставленный лекарствами, и
большое кресло, на котором дремал доктор; подле
кровати стояла молодая, очень белокурая, замечательной красоты девушка, в белом утреннем капоте, и, немного засучив рукава, прикладывала лед к голове maman, которую не было видно в эту минуту.
Ни словечка при этом не вымолвила, хоть бы взглянула, а взяла только наш
большой драдедамовый [Драдедам — тонкое (дамское) сукно.] зеленый платок (общий такой у нас платок есть, драдедамовый), накрыла им совсем голову и лицо и легла на
кровать лицом к стенке, только плечики да тело все вздрагивают…
Я лежал на
кровати, в незнакомой горнице, и чувствовал
большую слабость.
Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная
кровать карельской березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, —
большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.