В это время сквозь толпу пробрался опричник, не бывший в числе пировавших, и стал шептать что-то на ухо Малюте Скуратову. Малюта вспыхнул, и ярость изобразилась на лице его. Она не скрылась от зоркого
глаза царя. Иоанн потребовал объяснения.
Неточные совпадения
При слове «измена»
царь побледнел и
глаза его засверкали.
Все
глаза обратились на Серебряного.
Царь сдвинул безволосые брови и пристально в него вглядывался, но не говорил ни слова. Никита Романович стоял неподвижно, спокойный, но бледный.
— Кого? — спросил
царь, и
глаза его запылали.
Царь схватил его за ворот обеими руками, придвинул лицо его к своему лицу и впился в него
глазами.
Замолчал Скуратов и, полный ожидания, решился устремить на
царя кровавые
глаза свои.
Что возговорит грозный
царь:
«Ах ты гой еси, Никита Романович!
Что в
глаза ль ты мне насмехаешься?
Как упала звезда поднебесная,
Что угасла свеча воску ярого,
Не стало у меня млада царевича».
Перстень покосился на Иоанна.
Царь лежал с сомкнутыми
глазами; рот его был раскрыт, как у спящего. В то же время, как будто в лад словам своим, Перстень увидел в окно, что дворцовая церковь и крыши ближних строений осветились дальним заревом.
В это мгновение
царь внезапно открыл
глаза. Коршун отдернул руку, но уже было поздно: взор его встретился со взором Иоанна. Несколько времени оба неподвижно глядели друг на друга, как бы взаимно скованные обаятельною силой.
Выпучив
глаза и разиня рот, он смотрел то на Хомяка, то на опричников, то на самого
царя, но не говорил ни слова.
Все опричники были бледны; никто не решался взглянуть на
царя. Годунов опустил
глаза и не смел дышать, чтобы не привлечь на себя внимание. Самому Малюте было неловко.
— Ну, прости, Никита Романыч! Смотри ж ты, не суйся
царю на
глаза, погоди, чтоб я прислал за тобой.
Когда
царь вышел на крыльцо, он уже решился простить разбойников. Ему хотелось только продержать их некоторое время в недоумении. Замечания мамки пришлись некстати и чуть было не раздражили Иоанна, но, к счастью, на него нашла милостивая полоса, и вместо того, чтоб предаться гневу, он вздумал посмеяться над Онуфревной и уронить ее значение в
глазах царедворцев, а вместе и подшутить над стремянным Серебряного.
Родители мои, конечно, рады // Моей судьбе; а он уж так-то клялся // В Ярилин день, на солнечном восходе, // В
глазах царя венками обменяться // И взять меня женой, тогда прощайте.
Но вот Соломон встает и прислушивается. Милый женский голос, ясный и чистый, как это росистое утро, поет где-то невдалеке, за деревьями. Простой и нежный мотив льется, льется себе, как звонкий ручей в горах, повторяя все те же пять-шесть нот. И его незатейливая изящная прелесть вызывает тихую улыбку умиления в
глазах царя.
Все теперь идут в палаты: // У ворот блистают латы, // И стоят в
глазах царя // Тридцать три богатыря, // Все красавцы молодые, // Великаны удалые, // Все равны, как на подбор, // С ними дядька Черномор.
Хитрый Борис выслушал дело и пошел в хоромы, тут же решив помочь виноватому, который не думал запираться и просить пощады. Это было выгодно для цели, у него уже давно обдуманной: низвергнуть Малюту, открыв
глаза царю на злодейства, совершаемые его именем.
Неточные совпадения
Лишь на минуту он вспомнил
царя, оловянно серую фигурку маленького человечка, с голубыми
глазами и безразлично ласковой улыбкой.
Варавка вытаскивал из толстого портфеля своего планы, бумаги и говорил о надеждах либеральных земцев на нового
царя, Туробоев слушал его с непроницаемым лицом, прихлебывая молоко из стакана. В двери с террасы встал Лютов, мокроволосый, красный, и объявил, мигая косыми
глазами:
— Возьмем на прицел
глаза и ума такое происшествие: приходят к молодому
царю некоторые простодушные люди и предлагают: ты бы, твое величество, выбрал из народа людей поумнее для свободного разговора, как лучше устроить жизнь. А он им отвечает: это затея бессмысленная. А водочная торговля вся в его руках. И — всякие налоги. Вот о чем надобно думать…
Самгин сконфуженно вытер
глаза, ускорил шаг и свернул в одну из улиц Кунавина, сплошь занятую публичными домами. Почти в каждом окне, чередуясь с трехцветными полосами флагов, торчали полуодетые женщины, показывая голые плечи, груди, цинически перекликаясь из окна в окно. И, кроме флагов, все в улице было так обычно, как будто ничего не случилось, а
царь и восторг народа — сон.
Она, играя бровями, с улыбочкой в
глазах, рассказала, что
царь капризничает: принимая председателя Думы — вел себя неприлично, узнав, что матросы убили какого-то адмирала, — топал ногами и кричал, что либералы не смеют требовать амнистии для политических, если они не могут прекратить убийства; что келецкий губернатор застрелил свою любовницу и это сошло ему с рук безнаказанно.