Неточные совпадения
— Батюшка боярин, — сказал он, — оно тово, может быть, этот молодец и правду говорит: неравно староста отпустит этих разбойников. А уж коли ты их, по мягкосердечию твоему, от петли
помиловал, за что бог и тебя, батюшка,
не оставит, то дозволь, по крайности, перед отправкой-то, на всяк случай, влепить им по полсотенке плетей, чтоб вперед-то
не душегубствовали, тетка их подкурятина!
— Кто против этого, князь. На то он царь, чтобы карать и
миловать. Только то больно, что
не злодеев казнили, а всё верных слуг государевых: окольничего Адашева (Алексеева брата) с малолетным сыном; трех Сатиных; Ивана Шишкина с женою да с детьми; да еще многих других безвинных.
—
Помилуй нас господи!
Не в деда он пошел, а в батюшку, и
не по младости исполнено его сердце свирепства;
не будет нам утехи от его царствованья!
„
Не люблю-де тебя, добрый молодец; люблю одного мужа мово,
милого, старого Змиевича“.
— Слушай! — произнес он, глядя на князя, — я
помиловал тебя сегодня за твое правдивое слово и прощения моего назад
не возьму. Только знай, что, если будет на тебе какая новая вина, я взыщу с тебя и старую. Ты же тогда, ведая за собою свою неправду,
не захоти уходить в Литву или к хану, как иные чинят, а дай мне теперь же клятву, что, где бы ты ни был, ты везде будешь ожидать наказания, какое захочу положить на тебя.
— Заступи, спаси и
помилуй тя мати божия, что жалеешь ты нас, скудных, убогих людей, по земли ходяших, по воды бродящих, света божия
не видящих!
А и вот тебе меч-кладенец твоего родимого батюшки, Акундина Путятича!»
Не домолвивши речи вестные, стал Замятня Путятич кончатися, со белым светом расставатися; и, кончаяся, учал отповедь чинить: «А и гой ты еси, мое
милое детище, Акундин Акундиныч!
— А до того, — ответил Годунов,
не желая сразу настаивать на мысли, которую хотел заронить в Серебряном, — до того, коли царь тебя
помилует, ты можешь снова на татар идти; за этими дело
не станет!
— Разве ты думаешь, — сказал он строго, — что я без убойства жить
не могу? Иное злодеи, подрывающие государство, иное Никита, что Афоньку порубил. А из станичников посмотрю, кого казнить, кого
помиловать. Пусть все, и с Никитой, соберутся перед Красным крыльцом на дворе. Когда выйду из опочивальни, увижу, что с ними делать!
— Государь, — ответил Серебряный скромно, — из тюрьмы ушел я
не сам, а увели меня насильно станичники. Они же разбили ширинского мурзу Шихмата, о чем твоей милости, должно быть, уже ведомо. Вместе мы били татар, вместе и отдаемся на твою волю; казни или
милуй нас, как твоя царская милость знает!
Неточные совпадения
Городничий (вытянувшись и дрожа всем телом).
Помилуйте,
не погубите! Жена, дети маленькие…
не сделайте несчастным человека.
Аммос Федорович.
Помилуйте, как можно! и без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и руки по швам.)
Не смею более беспокоить своим присутствием.
Не будет ли какого приказанья?
Анна Андреевна.
Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась очень неприятною.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы
не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя,
милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
— У нас уж колос сыпется, // Рук
не хватает,
милые…