Неточные совпадения
Правда, не молод был
боярин; но господь благословил его и здоровьем, и дородством, и
славою ратною, и волею твердою, и деревнями, и селами, и широкими угодьями
за Москвой-рекой, и кладовыми, полными золота, парчи и мехов дорогих.
И что это
за человек, — продолжал
боярин, глядя на Годунова, — никогда не суется вперед, а всегда тут; никогда не прямит, не перечит царю,
идет себе окольным путем, ни в какое кровавое дело не замешан, ни к чьей казни не причастен.
— Государь, — продолжал Малюта, — намедни
послал я круг Москвы объезд, для того, государь, так ли московские люди соблюдают твой царский указ? Как вдруг неведомый
боярин с холопями напал на объезжих людей. Многих убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит
за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
— Кланяюсь тебе земно,
боярин Малюта! — сказал царевич, останавливая коня. — Встретили мы тотчас твою погоню. Видно, Максиму солоно пришлось, что он от тебя тягу дал. Али ты, может, сам
послал его к Москве
за боярскою шапкой, да потом раздумал?
— «Во гриднице княженецкой, у Владимира князя киевского, было пированье почестный стол, был пир про князей,
бояр и могучих богатырей. А и был день к вечеру, а и был стол во полустоле, и послышалось всем
за диво: затрубила труба ратная. Возговорил Владимир князь киевский, солнышко Святославьевич: „Гой еси вы, князья,
бояре, сильны могучие богатыри!
Пошлите опроведать двух могучих богатырей: кто смеловал стать перед Киевом? Кто смеловал трубить ко стольному князю Владимиру?“
«Эй, Борис, ступай в застенок,
боярина допрашивать!» — «
Иду, государь, только как бы он не провел меня, я к этому делу не привычен, прикажи Григорию Лукьянычу со мной
идти!» — «Эй, Борис, вон
за тем столом земский
боярин мало пьет, поднеси ему вина, разумеешь?» — «Разумею, государь, да только он на меня подозрение держит, ты бы лучше Федьку Басманова
послал!» А Федька не отговаривается, куда
пошлют, туда и
идет.
Послал ты меня к Москве, снять опалу с
боярина Морозова, а он, ты знаешь, издавна держит на меня вражду
за то, что еще до свадьбы спознался я с женою его.
После этого убийства Иоанн, в мрачном отчаянье, созвал Думу, объявил, что хочет
идти в монастырь, и приказал приступить к выбору другого царя. Снисходя, однако, на усиленные просьбы
бояр, он согласился остаться на престоле и ограничился одним покаянием и богатыми вкладами; а вскоре потом снова начались казни. Так, по свидетельству Одерборна, он осудил на смерть две тысячи триста человек
за то, что они сдали врагам разные крепости, хотя сам Баторий удивлялся их мужеству.
Борис Федорович в последние годы
пошел быстро в гору. Он сделался шурином царевича Федора,
за которого вышла сестра его Ирина, и имел теперь важный сан конюшего
боярина. Рассказывали даже, что царь Иван Васильевич, желая показать, сколь Годунов и невестка близки его сердцу, поднял однажды три перста кверху и сказал, дотрогиваясь до них другою рукой...
Неточные совпадения
— Как что
за дело! — возразил купец, который между тем осушил одним глотком кружку браги. — Да разве мы не православные? Мало ли у нас князей и знаменитых
бояр? Есть из кого выбрать. Да вот недалеко
идти: хоть, например, князь Дмитрий Михайлович Пожарский…
После сытного ужина,
за которым хозяин не слишком изнурял свое греховное тело, Юрий, простясь с
боярином,
пошел в отведенный ему покой. Алексей сказал ему, что Кирша ушел со двора и еще не возвращался. Милославский уже ложился спать, как вдруг запорожец вошел в комнату.
— Да,
боярин, я грудью стану
за друга и недруга, если он молодец и смело
идет на неравный бой; а не заступлюсь
за труса и подлеца, каков пан Копычинский, хотя б он был родным моим братом.
— Спасибо, ребята! Сейчас велю вам выкатить бочку вина, а завтра приходите
за деньгами.
Пойдем,
боярин! — примолвил отец Еремей вполголоса. — Пока они будут пить и веселиться, нам зевать не должно… Я велел оседлать коней ваших и приготовить лошадей для твоей супруги и ее служительницы. Вас провожать будет Темрюк: он парень добрый и, верно, теперь во всем селе один-одинехонек не пьян; хотя он и крестился в нашу веру, а все еще придерживается своего басурманского обычая: вина не пьет.
—
Слава тебе господи! — вскричал Алексей. — Насилу ты
за ум хватился,
боярин! Ну, отлегло от сердца! Знаешь ли что, Юрий Дмитрич? Теперь я скажу всю правду: я не отстал бы от тебя, что б со мной на том свете ни было, если б ты
пошел служить не только полякам, но даже татарам; а как бы знал да ведал, что у меня было на совести? Каждый день я клал по двадцати земных поклонов, чтоб господь простил мое прегрешение и наставил тебя на путь истинный.