— Поймали было
царские люди Кольцо, только проскользнуло оно у них промеж пальцев, да и покатилось по белу свету. Где оно теперь, сердечное, бог весть, только, я чаю, скоро опять на Волгу перекатится! Кто раз побывал на Волге, тому не ужиться на другой сторонушке!
Неточные совпадения
За
царскими санями многое множество саней, а в них все пожитки, вся казна, весь обиход
царский; за санями окольничьи, и дворяне, и приказные, и воинские, и всяких чинов
люди — все выезжают из Кремля.
Беспрестанно скакали по ней
царские гонцы; толпы
людей всех сословий шли пешком на богомолье; отряды опричников спешили взад и вперед; сокольники отправлялись из Слободы в разные деревни за живыми голубями; купцы тащились с товарами, сидя на возах или провожая верхом длинные обозы.
И подлинно, он нравственно уединил себя от всех
людей, жил посреди их особняком, отказался от всякой дружбы, от всяких приязненных отношений, перестал быть
человеком и сделал из себя
царскую собаку, готовую растерзать без разбора всякого, на кого Иоанну ни вздумалось бы натравить ее.
— Государь, — продолжал Малюта, — намедни послал я круг Москвы объезд, для того, государь, так ли московские
люди соблюдают твой
царский указ? Как вдруг неведомый боярин с холопями напал на объезжих
людей. Многих убили до смерти, и больно изувечили моего стремянного. Он сам здесь, стоит за дверьми, жестоко избитый! Прикажешь призвать?
— На кого прошу, и сам не ведаю, надежа православный царь! Не сказал он мне, собака, своего роду-племени! А бью челом твоей
царской милости, в бою моем и в увечье, что бил меня своим великим огурством незнаемый
человек!
— Не затем, — сказал он, — не затем раздумал ты вешать их, чтобы передать их судьям, а затем, что сказались они тебе
людьми царскими. И ты, — продолжал царь с возрастающим гневом, — ты, ведая, что они мои
люди, велел бить их плетьми?
— Палач палачу рознь! — произнес он, покосившись в угол избы. — Ино рядовой
человек, ино начальный; ино простых воров казнить, ино бояр, что подтачивают
царский престол и всему государству шатанье готовят. Я в разбойный приказ не вступаюсь; мой топор только и сечет, что изменничьи боярские головы!
— Ему-то и на ум бы не взбрело, — продолжал Малюта, избегая
царского взора, — ну, а должно быть, подбили его. Кто к нему поближе, тот и подбил. А он, грешный
человек, подумал себе: немного позже, немного ране, все тем же кончится.
— Государь, — сказал он, соскакивая с коня, — вот твоя дорога, вон и Слобода видна. Не пристало нам доле с твоею
царскою милостью оставаться. К тому ж там пыль по дороге встает; должно быть, идут ратные
люди. Прости, государь, не взыщи; поневоле бог свел!
— Православные
люди! — кричали они в разные концы площади, — зачинается судный бой промеж оружничего
царского, князь Афанасья Иваныча Вяземского и боярина Дружины Андреича Морозова. Тягаются они в бесчестии своем, в бою, и увечье, и в увозе боярыни Морозовой! Православные
люди! Молитесь пресвятой троице, дабы даровала она одоление правой стороне!
— Небось некого в Сибири по дорогам грабить? — сказал Иоанн, недовольный настойчивостью атамана. — Ты, я вижу, ни одной статьи не забываешь для своего обихода, только и мы нашим слабым разумом обо всем уже подумали. Одежу поставят вам Строгоновы; я же положил мое
царское жалованье начальным и рядовым
людям. А чтоб и ты, господин советчик, не остался без одежи, жалую тебе шубу с моего плеча!
Неточные совпадения
— C’est un homme qui n'a pas… [Это
человек, у которого нет…] начал было камергер, но остановился, давая дорогу и кланяясь проходившей особе
Царской фамилии.
— Правильно, правильно, — торопливо сказал
человек в каракулевой фуражке. — А то — вывалились на улицу да еще в Кремль прут, а там —
царские короны, регалии и вообще сокровища…
— А может быть, это — прислуга. Есть такое суеверие: когда женщина трудно родит — открывают в церкви
царские врата. Это, пожалуй, не глупо, как символ, что ли. А когда
человек трудно умирает — зажигают дрова в печи, лучину на шестке, чтоб душа видела дорогу в небо: «огонек на исход души».
Артиста этого он видел на сцене театра в
царских одеждах трагического царя Бориса, видел его безумным и страшным Олоферном, ужаснейшим царем Иваном Грозным при въезде его во Псков, — маленькой, кошмарной фигуркой с плетью в руках, сидевшей криво на коне, над людями, которые кланялись в ноги коню его; видел гибким Мефистофелем, пламенным сарказмом над людями, над жизнью; великолепно, поражающе изображал этот
человек ужас безграничия власти.
Но когда к этому развращению вообще военной службы, с своей честью мундира, знамени, своим разрешением насилия и убийства, присоединяется еще и развращение богатства и близости общения с
царской фамилией, как это происходит в среде избранных гвардейских полков, в которых служат только богатые и знатные офицеры, то это развращение доходит у
людей, подпавших ему, до состояния полного сумасшествия эгоизма.