Неточные совпадения
Жена узнала, что
муж был
в связи с бывшею
в их доме Француженкою-гувернанткой, и объявила
мужу, что не может жить с ним
в одном доме.
Увидав
мужа, она опустила руку
в ящик шифоньерки, будто отыскивая что-то, и оглянулась на него, только когда он совсем вплоть подошел к ней. Но лицо ее, которому она хотела придать строгое и решительное выражение, выражало потерянность страдание.
— Я помню про детей и поэтому всё
в мире сделала бы, чтобы спасти их; но я сама не знаю, чем я спасу их: тем ли, что увезу от отца, или тем, что оставлю с развратным отцом, — да, с развратным отцом… Ну, скажите, после того… что было, разве возможно нам жить вместе? Разве это возможно? Скажите же, разве это возможно? — повторяла она, возвышая голос. — После того как мой
муж, отец моих детей, входит
в любовную связь с гувернанткой своих детей…
— Ах, оставьте, оставьте меня! — сказала она и, вернувшись
в спальню, села опять на то же место, где она говорила с
мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась перебирать
в воспоминании весь бывший разговор.
Место это он получил чрез
мужа сестры Анны, Алексея Александровича Каренина, занимавшего одно из важнейших мест
в министерстве, к которому принадлежало присутствие; но если бы Каренин не назначил своего шурина на это место, то чрез сотню других лиц, братьев, сестер, родных, двоюродных, дядей, теток, Стива Облонский получил бы это место или другое подобное, тысяч
в шесть жалованья, которые ему были нужны, так как дела его, несмотря на достаточное состояние жены, были расстроены.
Но хорошо было говорить так тем, у кого не было дочерей; а княгиня понимала, что при сближении дочь могла влюбиться, и влюбиться
в того, кто не захочет жениться, или
в того, кто не годится
в мужья.
Княгиня была сперва твердо уверена, что нынешний вечер решил судьбу Кити и что не может быть сомнения
в намерениях Вронского; но слова
мужа смутили ее. И, вернувшись к себе, она, точно так же как и Кити, с ужасом пред неизвестностью будущего, несколько раз повторила
в душе: «Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!»
Он не только не любил семейной жизни, но
в семье, и
в особенности
в муже, по тому общему взгляду холостого мира,
в котором он жил, он представлял себе нечто чуждое, враждебное, а всего более — смешное.
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю работу, зa которую она всегда бралась
в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать
мужу, что ей дела нет до того, приедет или не приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и с волнением ждала золовку.
Облонский обедал дома; разговор был общий, и жена говорила с ним, называя его «ты», чего прежде не было.
В отношениях
мужа с женой оставалась та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
После бала, рано утром, Анна Аркадьевна послала
мужу телеграмму о своем выезде из Москвы
в тот же день.
В Петербурге, только что остановился поезд и она вышла, первое лицо, обратившее ее внимание, было лицо
мужа.
Чувство то было давнишнее, знакомое чувство, похожее на состояние притворства, которое она испытывала
в отношениях к
мужу; но прежде она не замечала этого чувства, теперь она ясно и больно сознала его.
— Да, как видишь, нежный
муж, нежный, как на другой год женитьбы, сгорал желанием увидеть тебя, — сказал он своим медлительным тонким голосом и тем тоном, который он всегда почти употреблял с ней, тоном насмешки над тем, кто бы
в самом деле так говорил.
«Ах, да!
муж!» Теперь только
в первый раз Вронский ясно понял то, что
муж было связанное с нею лицо.
Он знал, что у ней есть
муж, но не верил
в существование его и поверил
в него вполне, только когда увидел его, с его головой, плечами и ногами
в черных панталонах;
в особенности когда он увидал, как этот
муж с чувством собственности спокойно взял ее руку.
Еще
в то время, как он подходил к Анне Аркадьевне сзади, он заметил с радостью, что она чувствовала его приближение и оглянулась было и, узнав его, опять обратилась к
мужу.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой
муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар будет
в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней обо всем болит сердце. Теперь она, кроме всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
И сын, так же, как и
муж, произвел
в Анне чувство, похожее на разочарованье.
Два-три человека, ваш
муж в том числе, понимают всё значение этого дела, а другие только роняют.
Она вспомнила, как она рассказала почти признание, которое ей сделал
в Петербурге молодой подчиненный ее
мужа, и как Алексей Александрович ответил, что, живя
в свете, всякая женщина может подвергнуться этому, но что он доверяется вполне ее такту и никогда не позволит себе унизить ее и себя до ревности.
Анна улыбнулась. Она поняла, что он сказал это именно затем, чтобы показать, что соображения родства не могут остановить его
в высказывании своего искреннего мнения. Она знала эту черту
в своем
муже и любила ее.
Один низший сорт: пошлые, глупые и, главное, смешные люди, которые веруют
в то, что одному
мужу надо жить с одною женой, с которою он обвенчан, что девушке надо быть невинною, женщине стыдливою, мужчине мужественным, воздержным и твердым, что надо воспитывать детей, зарабатывать свой хлеб, платить долги, — и разные тому подобные глупости.
Кити поняла, что сказанное ею
в сердцах слово о неверности
мужа и об унижении до глубины сердца поразило бедную сестру, но что она прощала ей.
Один круг был служебный, официальный круг ее
мужа, состоявший из его сослуживцев и подчиненных, самым разнообразным и прихотливым образом связанных и разъединенных
в общественных условиях.
Муж княгини Бетси, добродушный толстяк, страстный собиратель гравюр, узнав, что у жены гости, зашел пред клубом
в гостиную. Неслышно, по мягкому ковру, он подошел к княгине Мягкой.
— Отчего же вы не любите
мужа? Он такой замечательный человек, — сказала жена посланника. —
Муж говорит, что таких государственных людей мало
в Европе.
Она смотрела так просто, так весело, что кто не знал ее, как знал
муж, не мог бы заметить ничего неестественного ни
в звуках, ни
в смысле ее слов.
Он думал о том, что Анна обещала ему дать свиданье нынче после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения
мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал, как узнать это. Он виделся с ней
в последний раз на даче у кузины Бетси. На дачу же Карениных он ездил как можно реже. Теперь он хотел ехать туда и обдумывал вопрос, как это сделать.
— Из всякого положения есть выход. Нужно решиться, — сказал он. — Всё лучше, чем то положение,
в котором ты живешь. Я ведь вижу, как ты мучаешься всем, и светом, и сыном, и
мужем.
Он не позволял себе думать об этом и не думал; но вместе с тем он
в глубине своей души никогда не высказывая этого самому себе и не имея на то никаких не только доказательств, но и подозрений, знал несомненно, что он был обманутый
муж, и был от этого глубоко несчастлив.
Она еще издалека почувствовала приближение
мужа и невольно следила за ним
в тех волнах толпы, между которыми он двигался.
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел
в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться
муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу подле беседки стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Когда началась четырехверстная скачка с препятствиями, она нагнулась вперед и, не спуская глаз, смотрела на подходившего к лошади и садившегося Вронского и
в то же время слышала этот отвратительный, неумолкающий голос
мужа. Она мучалась страхом зa Вронского, но еще более мучалась неумолкавшим, ей казалось, звуком тонкого голоса
мужа с знакомыми интонациями.
Анна, не отвечая
мужу, подняла бинокль и смотрела на то место, где упал Вронский; но было так далеко, и там столпилось столько народа, что ничего нельзя было разобрать. Она опустила бинокль и хотела итти; но
в это время подскакал офицер и что-то докладывал Государю. Анна высунулась вперед, слушая.
Когда она родила, уже разведясь с
мужем, первого ребенка, ребенок этот тотчас же умер, и родные г-жи Шталь, зная ее чувствительность и боясь, чтоб это известие не убило ее, подменили ей ребенка, взяв родившуюся
в ту же ночь и
в том же доме
в Петербурге дочь придворного повара.
— Знал ее
мужа и ее немножко, еще прежде, чем она
в пиетистки записалась.
В конце мая, когда уже всё более или менее устроилось, она получила ответ
мужа на свои жалобы о деревенских неустройствах. Он писал ей, прося прощения
в том, что не обдумал всего, и обещал приехать при первой возможности. Возможность эта не представилась, и до начала июня Дарья Александровна жила одна
в деревне.
Он смутился вследствие предположения, что Дарье Александровне будет неприятна помощь постороннего человека
в том деле, которое должно было быть сделано ее
мужем.
Приехав
в обед
в деревню и оставив лошадь у приятеля-старика,
мужа братниной кормилицы, Левин вошел к старику на пчельник, желая узнать от него подробности об уборке покоса.
И, не говоря об исторических примерах, начиная с освеженного
в памяти всех Прекрасною Еленою Менелая, целый ряд случаев современных неверностей жен
мужьям высшего света возник
в воображении Алексея Александровича.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я никогда не видел
в этом ничего, кроме несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и было неправда, и он никогда не сочувствовал несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще были примеры жен, изменяющих своим
мужьям.
Во всех этих случаях
муж уступал или продавал неверную жену, и та самая сторона, которая за вину не имела права на вступление
в брак, вступала
в вымышленные, мнимо узаконенные отношения с новым супругом.
Хотя Анна упорно и с озлоблением противоречила Вронскому, когда он говорил ей, что положение ее невозможно, и уговаривал ее открыть всё
мужу,
в глубине души она считала свое положение ложным, нечестным и всею душой желала изменить его.
Возвращаясь с
мужем со скачек,
в минуту волнения она высказала ему всё; несмотря на боль, испытанную ею при этом, она была рада этому.
В этот же вечер она увидалась с Вронским, но не сказала ему о том, что произошло между ею и
мужем, хотя, для того чтобы положение определилось, надо было сказать ему.
Когда она думала о Вронском, ей представлялось, что он не любит ее, что он уже начинает тяготиться ею, что она не может предложить ему себя, и чувствовала враждебность к нему зa это. Ей казалось, что те слова, которые она сказала
мужу и которые она беспрестанно повторяла
в своем воображении, что она их сказала всем и что все их слышали. Она не могла решиться взглянуть
в глаза тем, с кем она жила. Она не могла решиться позвать девушку и еще меньше сойти вниз и увидать сына и гувернантку.
Она вспомнила ту, отчасти искреннюю, хотя и много преувеличенную, роль матери, живущей для сына, которую она взяла на себя
в последние годы, и с радостью почувствовала, что
в том состоянии,
в котором она находилась, у ней есть держава, независимая от положения,
в которое она станет к
мужу и к Вронскому.
Она быстро пошла
в дом,
в свой кабинет, села к столу и написала
мужу...
«Я объявила
мужу», писала она и долго сидела, не
в силах будучи писать далее.