Неточные совпадения
Когда она родила, уже разведясь с мужем, первого
ребенка,
ребенок этот тотчас же умер, и родные г-жи Шталь, зная ее чувствительность и
боясь, чтоб это известие не убило ее, подменили ей
ребенка, взяв родившуюся в ту же ночь и в том же доме в Петербурге дочь придворного повара.
— Ты говоришь, что это нехорошо? Но надо рассудить, — продолжала она. — Ты забываешь мое положение. Как я могу желать
детей? Я не говорю про страдания, я их не
боюсь. Подумай, кто будут мои
дети? Несчастные
дети, которые будут носить чужое имя. По самому своему рождению они будут поставлены в необходимость стыдиться матери, отца, своего рождения.
Эта ручка смущала Кити: ей хотелось поцеловать эту ручку, но она
боялась сделать это, чтобы не разбудить
ребенка.
Первое время петербургские
дети боялись сада, не решались заходить в глубину; и особенно пугала их некая недоконченная постройка в саду, кирпичный остов, пустоглазый покойник, который не то еще не жил совсем, не то давно умер, но не уходит.
Когда в семье есть больной, который болеет уже давно и безнадежно, то бывают такие тяжкие минуты, когда все близкие робко, тайно, в глубине души желают его смерти; и только одни
дети боятся смерти родного человека и при мысли о ней всегда испытывают ужас.
— Да я только перепугалась, что убьет он их, и за наших
детей боялась, чтобы они русских слов не слыхали. А вас дома нет; я давно смотрела вас, чтобы вы скорее шли, потому что обе дамы с пеленашкой сидят в моей комнате.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты станешь делать?
Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург; скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я
боюсь.
Она зари не замечает, // Сидит с поникшею главой // И на письмо не напирает // Своей печати вырезной. // Но, дверь тихонько отпирая, // Уж ей Филипьевна седая // Приносит на подносе чай. // «Пора,
дитя мое, вставай: // Да ты, красавица, готова! // О пташка ранняя моя! // Вечор уж как
боялась я! // Да, слава Богу, ты здорова! // Тоски ночной и следу нет, // Лицо твое как маков цвет». —
Чего же вам
бояться, как
ребенку?
Лицо Свидригайлова искривилось в снисходительную улыбку; но ему было уже не до улыбки. Сердце его стукало, и дыхание спиралось в груди. Он нарочно говорил громче, чтобы скрыть свое возраставшее волнение; но Дуня не успела заметить этого особенного волнения; уж слишком раздражило ее замечание о том, что она
боится его, как
ребенок, и что он так для нее страшен.
— Бога ты не
боишься, разбойник! — отвечал ему Савельич сердитым голосом. — Ты видишь, что
дитя еще не смыслит, а ты и рад его обобрать, простоты его ради. Зачем тебе барский тулупчик? Ты и не напялишь его на свои окаянные плечища.