Неточные совпадения
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я
помню это время, когда он приезжал ко мне и плакал, говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не
души его…
Но искушение это продолжалось недолго, и скоро опять в
душе Алексея Александровича восстановилось то спокойствие и та высота, благодаря которым он мог забывать о том, чего не хотел
помнить.
— Теперь вас не удержишь…. Отношения твои и не могли зайти дальше, чем должно; я бы сама вызвала его. Впрочем, тебе, моя
душа, не годится волноваться. Пожалуйста,
помни это и успокойся.
— Да так, значит — люди разные; один человек только для нужды своей живет, хоть бы Митюха, только брюхо набивает, а Фоканыч — правдивый старик. Он для
души живет. Бога
помнит.
— Как Бога
помнит? Как для
души живет? — почти вскрикнул Левин.
Вера Филипповна. И когда бог по вашу душу пошлет, и тогда я готова до самой своей смерти непрестанным подаянием вашу
душу поминать, только дарственную вы от меня возьмите и откажите ваше имение кому-нибудь другому.
Ну, а там уж что, чего мне ждать, умер бы покойно; по крайности бы знал, что есть кому
душу помянуть, добрым словом вспомнить.
Так и вышло: этот дворник Аркадия Ильича зарезал… и похоронили его вот тут, в этой самой могилке, на которой сидим… Да, тут он и сейчас под нами, под этой земелькой лежит… А то ты думал, отчего же я все сюда гулять-то с вами хожу… Мне не туда глядеть хочется, — указала она на мрачные и седые развалины, — а вот здесь возле него посидеть и… и капельку за его
душу помяну…
Неточные совпадения
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и
поминай как звали. Ты,
душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
На дороге ли ты отдал
душу Богу, или уходили тебя твои же приятели за какую-нибудь толстую и краснощекую солдатку, или пригляделись лесному бродяге ременные твои рукавицы и тройка приземистых, но крепких коньков, или, может, и сам, лежа на полатях, думал, думал, да ни с того ни с другого заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и
поминай как звали.
Я
помню море пред грозою: // Как я завидовал волнам, // Бегущим бурной чередою // С любовью лечь к ее ногам! // Как я желал тогда с волнами // Коснуться милых ног устами! // Нет, никогда средь пылких дней // Кипящей младости моей // Я не желал с таким мученьем // Лобзать уста младых Армид, // Иль розы пламенных ланит, // Иль перси, полные томленьем; // Нет, никогда порыв страстей // Так не терзал
души моей!
В коридоре было темно; они стояли возле лампы. С минуту они смотрели друг на друга молча. Разумихин всю жизнь
помнил эту минуту. Горевший и пристальный взгляд Раскольникова как будто усиливался с каждым мгновением, проницал в его
душу, в сознание. Вдруг Разумихин вздрогнул. Что-то странное как будто прошло между ними… Какая-то идея проскользнула, как будто намек; что-то ужасное, безобразное и вдруг понятое с обеих сторон… Разумихин побледнел как мертвец.
— Для твоего приезда,
душа моя. Да, весна в полном блеске. А впрочем, я согласен с Пушкиным —
помнишь, в Евгении Онегине: