Неточные совпадения
Всякое стеснение перед барином уже давно исчезло. Мужики приготавливались обедать. Одни мылись, молодые ребята купались в реке, другие прилаживали место для отдыха, развязывали мешочки с хлебом и оттыкали кувшинчики с квасом. Старик накрошил в
чашку хлеба, размял его стеблем ложки, налил воды
из брусницы, еще разрезал хлеба и, посыпав солью, стал на восток молиться.
После обеда Сергей Иванович сел со своею
чашкой кофе у окна в гостиной, продолжая начатый разговор с братом и поглядывая на дверь,
из которой должны были выйти дети, собиравшиеся за грибами.
— Иду, иду, Варвара Андреевна, — сказал Сергей Иванович, допивая
из чашки кофей и разбирая по карманам платок и сигарочницу.
И Левину вспомнилась недавняя сцена с Долли и ее детьми. Дети, оставшись одни, стали жарить малину на свечах и лить молоко фонтаном в рот. Мать, застав их на деле, при Левине стала внушать им, какого труда стоит большим то, что они разрушают, и то, что труд этот делается для них, что если они будут бить
чашки, то им не
из чего будет пить чай, а если будут разливать молоко, то им нечего будет есть, и они умрут с голоду.
«Это всё само собой, — думали они, — и интересного и важного в этом ничего нет, потому что это всегда было и будет. И всегда всё одно и то же. Об этом нам думать нечего, это готово; а нам хочется выдумать что-нибудь свое и новенькое. Вот мы выдумали в
чашку положить малину и жарить ее на свечке, а молоко лить фонтаном прямо в рот друг другу. Это весело и ново, и ничего не хуже, чем пить
из чашек».
Сергей Иванович, не отвечая, осторожно вынимал ножом — тупиком
из чашки, в которой лежал углом белый сот меду, влипшую в подтекший мед живую еще пчелу.
Неточные совпадения
Держа в руке чубук и прихлебывая
из чашки, он был очень хорош для живописца, не любящего страх господ прилизанных и завитых, подобно цирюльным вывескам, или выстриженных под гребенку.
Но чай несут: девицы чинно // Едва за блюдечки взялись, // Вдруг из-за двери в зале длинной // Фагот и флейта раздались. // Обрадован музыки громом, // Оставя
чашку чаю с ромом, // Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков, // К Татьяне Ленский; Харликову, // Невесту переспелых лет, // Берет тамбовский мой поэт, // Умчал Буянов Пустякову, // И в залу высыпали все, // И бал блестит во всей красе.
Девочка говорила не умолкая; кое-как можно было угадать
из всех этих рассказов, что это нелюбимый ребенок, которого мать, какая-нибудь вечно пьяная кухарка, вероятно
из здешней же гостиницы, заколотила и запугала; что девочка разбила мамашину
чашку и что до того испугалась, что сбежала еще с вечера; долго, вероятно, скрывалась где-нибудь на дворе, под дождем, наконец пробралась сюда, спряталась за шкафом и просидела здесь в углу всю ночь, плача, дрожа от сырости, от темноты и от страха, что ее теперь больно за все это прибьют.
Княжна молча встала с кресла и первая вышла
из гостиной. Все отправились вслед за ней в столовую. Казачок в ливрее с шумом отодвинул от стола обложенное подушками, также заветное, кресло, в которое опустилась княжна; Катя, разливавшая чай, первой ей подала
чашку с раскрашенным гербом. Старуха положила себе меду в
чашку (она находила, что пить чай с сахаром и грешно и дорого, хотя сама не тратила копейки ни на что) и вдруг спросила хриплым голосом:
— Не надо, — дай две
чашки, — сказал человек с бородавкой и вынул из-за пазухи плоскую флягу: — Коньяк, Мартель. А они вас денатуратом угостят.