Неточные совпадения
Он
испытывал в первую минуту
чувство подобное тому, какое
испытывает человек, когда, получив вдруг сильный удар сзади, с
досадой и желанием мести оборачивается, чтобы найти виновного, и убеждается, что это он сам нечаянно ударил себя, что сердиться не на кого и надо перенести и утишить боль.
Вронский в первый раз
испытывал против Анны
чувство досады, почти злобы за ее умышленное непонимание своего положения.
Чувство это усиливалось еще тем, что он не мог выразить ей причину своей
досады. Если б он сказал ей прямо то, что он думал, то он сказал бы: «в этом наряде, с известной всем княжной появиться в театре — значило не только признать свое положение погибшей женщины, но и бросить вызов свету, т. е. навсегда отречься от него».
«Сектантка? — соображал Самгин. — Это похоже на правду. Чего-то в этом роде я и должен был ждать от нее». Но он понял, что
испытывает чувство досады, разочарования и что ждал от Марины вовсе не этого. Ему понадобилось некоторое усилие для того, чтоб спросить:
Неточные совпадения
Раскольников взял газету и мельком взглянул на свою статью. Как ни противоречило это его положению и состоянию, но он ощутил то странное и язвительно-сладкое
чувство, какое
испытывает автор, в первый раз видящий себя напечатанным, к тому же и двадцать три года сказались. Это продолжалось одно мгновение. Прочитав несколько строк, он нахмурился, и страшная тоска сжала его сердце. Вся его душевная борьба последних месяцев напомнилась ему разом. С отвращением и
досадой отбросил он статью на стол.
Наблюдая его рядом с Лидией, Самгин
испытывал сложное
чувство недоуменья,
досады. Но ревность все же не возникала, хотя Клим продолжал упрямо думать, что он любит Лидию. Он все-таки решился сказать ей:
Он сидел на том же месте, озадаченный, с низко опущенною головой, и странное
чувство, — смесь
досады и унижения, — наполнило болью его сердце. В первый раз еще пришлось ему
испытать унижение калеки; в первый раз узнал он, что его физический недостаток может внушать не одно сожаление, но и испуг. Конечно, он не мог отдать себе ясного отчета в угнетавшем его тяжелом
чувстве, но оттого, что сознание это было неясно и смутно, оно доставляло не меньше страдания.
Как бы то ни было, но первое
чувство, которое должен
испытать русский, попавший в Берлин, все-таки будет
чувством искреннейшего огорчения, близко граничащего с
досадой.
Кто из русских людей, читая описания последнего периода кампании 1812 года, не
испытывал тяжелого
чувства досады, неудовлетворенности и неясности? Кто не задавал себе вопросов: как не забрали, не уничтожили всех французов, когда все три армии окружали их в превосходящем числе, когда расстроенные французы, голодая и замерзая, сдавались толпами и когда (как нам рассказывает история) цель русских состояла именно в том, чтоб остановить, отрезать и забрать в плен всех французов?