Неточные совпадения
Она уже подходила к дверям, когда услыхала его шаги. «Нет! нечестно. Чего мне бояться? Я ничего дурного не сделала. Что будет,
то будет! Скажу
правду. Да с ним не может быть неловко. Вот он, сказала она себе, увидав всю его сильную
и робкую фигуру с блестящими, устремленными на себя глазами. Она прямо взглянула ему в лицо, как бы умоляя его о пощаде,
и подала руку.
— Не
правда ли, очень мила? — сказала графиня про Каренину. — Ее муж со мною посадил,
и я очень рада была. Всю дорогу мы с ней проговорили. Ну, а ты, говорят… vous filez le parfait amour. Tant mieux, mon cher, tant mieux. [у тебя всё еще тянется идеальная любовь.
Тем лучше, мой милый,
тем лучше.]
Он знал только, что сказал ей
правду, что он ехал туда, где была она, что всё счастье жизни, единственный смысл жизни он находил теперь в
том, чтобы видеть
и слышать ее.
— Я только
того и желаю, чтобы быть пойманным, — отвечал Вронский с своею спокойною добродушною улыбкой. — Если я жалуюсь,
то на
то только, что слишком мало пойман, если говорить
правду. Я начинаю терять надежду.
—
И мне
то же говорит муж, но я не верю, — сказала княгиня Мягкая. — Если бы мужья наши не говорили, мы бы видели
то, что есть, а Алексей Александрович, по моему, просто глуп. Я шопотом говорю это… Не
правда ли, как всё ясно делается? Прежде, когда мне велели находить его умным, я всё искала
и находила, что я сама глупа, не видя его ума; а как только я сказала: он глуп, но шопотом, — всё так ясно стало, не
правда ли?
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему
и думала о
том,
правда ли
то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил,
и ничего не отвечала, потому что не слыхала
того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял
то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку,
и странное заблуждение нашло на него.
Кити отвечала, что ничего не было между ними
и что она решительно не понимает, почему Анна Павловна как будто недовольна ею. Кити ответила совершенную
правду. Она не знала причины перемены к себе Анны Павловны, но догадывалась. Она догадывалась в такой вещи, которую она не могла сказать матери, которой она не говорила
и себе. Это была одна из
тех вещей, которые знаешь, но которые нельзя сказать даже самой себе; так страшно
и постыдно ошибиться.
Правда, что тон ее был такой же, как
и тон Сафо; так же, как
и за Сафо, за ней ходили, как пришитые,
и пожирали ее глазами два поклонника, один молодой, другой старик; но в ней было что-то такое, что было выше
того, что ее окружало, — в ней был блеск настоящей воды бриллианта среди стекол.
Правда, что на скотном дворе дело шло до сих пор не лучше, чем прежде,
и Иван сильно противодействовал теплому помещению коров
и сливочному маслу, утверждая, что корове на холоду потребуется меньше корму
и что сметанное масло спорее,
и требовал жалованья, как
и в старину,
и нисколько не интересовался
тем, что деньги, получаемые им, были не жалованье, а выдача вперед доли барыша.
Правда, часто, разговаривая с мужиками
и разъясняя им все выгоды предприятия, Левин чувствовал, что мужики слушают при этом только пение его голоса
и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся ему в обман. В особенности чувствовал он это, когда говорил с самым умным из мужиков, Резуновым,
и заметил
ту игру в глазах Резунова, которая ясно показывала
и насмешку над Левиным
и твердую уверенность, что если будет кто обманут,
то уж никак не он, Резунов.
Левин вдруг разгорячился при этих словах, потому что в глубине души он боялся, что это было
правда, —
правда то, что он хотел балансировать между коммунизмом
и определенными формами
и что это едва ли было возможно.
― Как вы гадки, мужчины! Как вы не можете себе представить, что женщина этого не может забыть, ― говорила она, горячась всё более
и более
и этим открывая ему причину своего раздражения. ― Особенно женщина, которая не может знать твоей жизни. Что я знаю? что я знала? ― говорила она, ―
то, что ты скажешь мне. А почем я знаю,
правду ли ты говорил мне…
«Какая, какая она?
Та ли, какая была прежде, или
та, какая была в карете? Что, если
правду говорила Дарья Александровна? Отчего же
и не
правда?» думал он.
— Вы ехали в Ергушово, — говорил Левин, чувствуя, что он захлебывается от счастия, которое заливает его душу. «
И как я смел соединять мысль о чем-нибудь не-невинном с этим трогательным существом!
И да, кажется,
правда то, что говорила Дарья Александровна», думал он.
Правда, что легкость
и ошибочность этого представления о своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу,
и он знал, что когда он, вовсе не думая о
том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что в его душе живет Христос
и что, подписывая бумаги, он исполняет Его волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо в его унижении иметь
ту, хотя бы
и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за свое мнимое спасение.
— Да, это
правда, — улыбаясь отвечала Варенька,
и невольно направление их прогулки изменилось. Они стали приближаться к детям. Вареньке было
и больно
и стыдно, но вместе с
тем она испытывала
и чувство облегчения.
Загублена вся жизнь!» Ей опять вспомнилось
то, что сказала молодайка,
и опять ей гадко было вспомнить про это; но она не могла не согласиться, что в этих словах была
и доля грубой
правды.
Стива говорит, что вся цель ее жизни состоит в
том, чтобы доказать свое преимущество над тетушкой Катериной Павловной; это всё
правда; но она добрая,
и я ей так благодарна.
— Мы пойдем. Не
правда ли? — обратилась она к Свияжскому. — Mais il ne faut pas laisser le pauvre Весловский et Тушкевич se morfondre là dans le bateau. [Но не следует заставлять бедного Весловского
и Тушкевича томиться в лодке.] Надо послать им сказать. — Да, это памятник, который он оставит здесь, — сказала Анна, обращаясь к Долли с
тою же хитрою, знающею улыбкой, с которою она прежде говорила о больнице.
— По привычке, одно. Потом связи нужно поддержать. Нравственная обязанность в некотором роде. А потом, если
правду сказать, есть свой интерес. Зять желает баллотироваться в непременные члены; они люди небогатые,
и нужно провести его. Вот эти господа зачем ездят? — сказал он, указывая на
того ядовитого господина, который говорил за губернским столом.
― Арсений доходит до крайности, я всегда говорю, ― сказала жена. ― Если искать совершенства,
то никогда не будешь доволен.
И правду говорит папа, что когда нас воспитывали, была одна крайность ― нас держали в антресолях, а родители жили в бельэтаже; теперь напротив ― родителей в чулан, а детей в бельэтаж. Родители уж теперь не должны жить, а всё для детей.
― Удивительно! ― говорил густой бас Песцова. ― Здравствуйте, Константин Дмитрич. В особенности образно
и скульптурно, так сказать,
и богато красками
то место, где вы чувствуете приближение Корделии, где женщина, das ewig Weibliche, [вечно женственное,] вступает в борьбу с роком. Не
правда ли?
«А я сама, что же я буду делать? — подумала она. — Да, я поеду к Долли, это
правда, а
то я с ума сойду. Да, я могу еще телеграфировать».
И она написала депешу...
Но не ей,
той, которая была влюблена в Вронского, не ей показывать мне это, хотя это
и правда.
«Да, на чем я остановилась? На
том, что я не могу придумать положения, в котором жизнь не была бы мученьем, что все мы созданы затем, чтобы мучаться,
и что мы все знаем это
и все придумываем средства, как бы обмануть себя. А когда видишь
правду, что же делать?»
Он не мог признать, что он тогда знал
правду, а теперь ошибается, потому что, как только он начинал думать спокойно об этом, всё распадалось вдребезги; не мог
и признать
того, что он тогда ошибался, потому что дорожил тогдашним душевным настроением, а признавая его данью слабости, он бы осквернял
те минуты. Он был в мучительном разладе с самим собою
и напрягал все душевные силы, чтобы выйти из него.
— Да, да, прощай! — проговорил Левин, задыхаясь от волнения
и, повернувшись, взял свою палку
и быстро пошел прочь к дому. При словах мужика о
том, что Фоканыч живет для души, по
правде, по-Божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти
и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его своим светом.
И вдруг
тот же Федор говорит, что для брюха жить дурно, а надо жить для
правды, для Бога,
и я с намека понимаю его!
Неточные совпадения
Городничий.
И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из
того, что он говорил,
правда? (Задумывается.)Да как же
и не быть
правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце,
то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет
и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что
и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а с ласковым // Весенним ветерком! //
И нашим добрым молодцам // Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно
и правда: с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван кричит: «Я спать хочу», // А Марьюшка: —
И я с тобой! — // Иван кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили
ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
Ты дай нам слово верное // На нашу речь мужицкую // Без смеху
и без хитрости, // По совести, по разуму, // По
правде отвечать, // Не
то с своей заботушкой // К другому мы пойдем…»
Как велено, так сделано: // Ходила с гневом на сердце, // А лишнего не молвила // Словечка никому. // Зимой пришел Филиппушка, // Привез платочек шелковый // Да прокатил на саночках // В Екатеринин день, //
И горя словно не было! // Запела, как певала я // В родительском дому. // Мы были однолеточки, // Не трогай нас — нам весело, // Всегда у нас лады. //
То правда, что
и мужа-то // Такого, как Филиппушка, // Со свечкой поискать…
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов,
и ежели можно сказать, что в общей экономии его существования эта искусственность была небесполезна,
то с не меньшею
правдой можно утверждать
и то, что люди, живущие под гнетом ее, суть люди не весьма счастливые.