Запас сведений об этих других прочих местах оказался самым ограниченным, вернее сказать — запольские купцы ничего не знали, кроме своего родного Заполья.
Молодые купцы были бы и рады устраиваться по-новому, да не умели, а старики артачились и не хотели ничего знать. Вообще разговоров и пересудов было достаточно, а какая-то невидимая беда надвигалась все ближе и ближе.
Спустя месяц после только что рассказанных событий, далеко от Петербурга, по извилистой дорожке, проложенной луговою поймою реки Саванки, перед вечером катились незатейливые бегунцы, на которых сидел коренастый
молодой купец в сером люстриновом сюртуке и старомодном картузе с длинным прямым козырьком.
Неточные совпадения
Самгин пошел и дорогой подумал, что он утверждает в правах наследства не Турчанинова,
молодого, наивного иностранца, а вдову
купца первой гильдии Марину Петровну Зотову.
Жил в этом же городе и другой
купец, да и помер; человек был
молодой и легкомысленный, прогорел и всего капиталу решился.
Особенно восхищался один
купец, тоже немного пьяный, способностью
молодого человека пить беспрерывно, оставаясь трезвым.
Купец, седой китаец, в синем халате, с косой, в очках и туфлях, да два приказчика,
молодые, с длинными-предлинными, как черные змеи, косами, с длинными же, смугло-бледными, истощенными лицами и с ногтистыми, как у птиц когти, пальцами.
Молодой купец-золотопромышленник, сын мужика, в сшитой в Лондоне фрачной паре с брильянтовыми запонками, имевший большую библиотеку, жертвовавший много на благотворительность и державшийся европейски-либеральных убеждений, был приятен и интересен Нехлюдову, представляя из себя совершенно новый и хороший тип образованного прививка европейской культурности на здоровом мужицком дичке.