Неточные совпадения
Неприятнее всего
была та первая минута, когда он, вернувшись из театра, веселый и довольный, с огромною грушей для жены в руке,
не нашел жены в гостиной; к удивлению,
не нашел ее и в кабинете и наконец увидал ее в спальне с несчастною, открывшею всё, запиской в руке.
Он прочел письма. Одно
было очень
неприятное — от купца, покупавшего лес в имении жены. Лес этот необходимо
было продать; но теперь, до примирения с женой,
не могло
быть о том речи. Всего же
неприятнее тут
было то, что этим подмешивался денежный интерес в предстоящее дело его примирения с женою. И мысль, что он может руководиться этим интересом, что он для продажи этого леса
будет искать примирения с женой, — эта мысль оскорбляла его.
Но в том напряжении и тех грезах, которые наполняли ее воображение,
не было ничего
неприятного и мрачного; напротив,
было что-то радостное, жгучее и возбуждающее.
Он чувствовал, что любовь, связывавшая его с Анной,
не была минутное увлечение, которое пройдет, как проходят светские связи
не оставив других следов в жизни того и другого, кроме приятных или
неприятных воспоминаний.
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то
есть то самое, что
было для Алексея Александровича так же невозможно, как
не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче
неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
— Кити,
не было ли у тебя чего-нибудь
неприятного с Петровыми? — сказала княгиня, когда они остались одни. — Отчего она перестала присылать детей и ходить к нам?
Прелесть, которую он испытывал в самой работе, происшедшее вследствие того сближение с мужиками, зависть, которую он испытывал к ним, к их жизни, желание перейти в эту жизнь, которое в эту ночь
было для него уже
не мечтою, но намерением, подробности исполнения которого он обдумывал, — всё это так изменило его взгляд на заведенное у него хозяйство, что он
не мог уже никак находить в нем прежнего интереса и
не мог
не видеть того
неприятного отношения своего к работникам, которое
было основой всего дела.
В новых судебных учреждениях он
не одобрял тех условий, в которые
была поставлена адвокатура. Но он до сих пор
не имел дела до адвокатуры и потому
не одобрял ее только теоретически; теперь же неодобрение его еще усилилось тем
неприятным впечатлением, которое он получил в приемной адвоката.
Вообще Михайлов своим сдержанным и
неприятным, как бы враждебным, отношением очень
не понравился им, когда они узнали его ближе. И они рады
были, когда сеансы кончились, в руках их остался прекрасный портрет, а он перестал ходить. Голенищев первый высказал мысль, которую все имели, именно, что Михайлов просто завидовал Вронскому.
И что они
были счастливы своею любовью, это заключало в себе
неприятный намек на тех, которые того же хотели и
не могли, — и им
было совестно.
Дарья Александровна исполнила свое намерение и поехала к Анне. Ей очень жалко
было огорчить сестру и сделать
неприятное ее мужу; она понимала, как справедливы Левины,
не желая иметь никаких сношений с Вронским; но она считала своею обязанностью побывать у Анны и показать ей, что чувства ее
не могут измениться, несмотря на перемену ее положения.
Самые разнообразные предположения того, о чем он сбирается говорить с нею, промелькнули у нее в голове: «он станет просить меня переехать к ним гостить с детьми, и я должна
буду отказать ему; или о том, чтобы я в Москве составила круг для Анны… Или
не о Васеньке ли Весловском и его отношениях к Анне? А может
быть, о Кити, о том, что он чувствует себя виноватым?» Она предвидела всё только
неприятное, но
не угадала того, о чем он хотел говорить с ней.
Разговор между обедавшими, за исключением погруженных в мрачное молчание доктора, архитектора и управляющего,
не умолкал, где скользя, где цепляясь и задевая кого-нибудь за живое. Один раз Дарья Александровна
была задета за живое и так разгорячилась, что даже покраснела, и потом уже вспомнила,
не сказано ли ею чего-нибудь лишнего и
неприятного. Свияжский заговорил о Левине, рассказывая его странные суждения о том, что машины только вредны в русском хозяйстве.
Содержание
было то самое, как он ожидал, но форма
была неожиданная и особенно
неприятная ему. «Ани очень больна, доктор говорит, что может
быть воспаление. Я одна теряю голову. Княжна Варвара
не помощница, а помеха. Я ждала тебя третьего дня, вчера и теперь посылаю узнать, где ты и что ты? Я сама хотела ехать, но раздумала, зная, что это
будет тебе неприятно. Дай ответ какой-нибудь, чтоб я знала, что делать».
Вступив в разговор с юношей, Катавасов узнал, что это
был богатый московский купец, промотавший большое состояние до двадцати двух лет. Он
не понравился Катавасову тем, что
был изнежен, избалован и слаб здоровьем; он, очевидно,
был уверен, в особенности теперь,
выпив, что он совершает геройский поступок, и хвастался самым
неприятным образом.
Неточные совпадения
Я
не намекал ни разу ни о пьяном господине, ни о прежнем моем поведении, ни о Грушницком. Впечатление, произведенное на нее
неприятною сценою, мало-помалу рассеялось; личико ее расцвело; она шутила очень мило; ее разговор
был остер, без притязания на остроту, жив и свободен; ее замечания иногда глубоки… Я дал ей почувствовать очень запутанной фразой, что она мне давно нравится. Она наклонила головку и слегка покраснела.
—
Не радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно; третье слово ее
было: «Кто этот господин, у которого такой
неприятный тяжелый взгляд? он
был с вами, тогда…» Она покраснела и
не хотела назвать дня, вспомнив свою милую выходку. «Вам
не нужно сказывать дня, — отвечал я ей, — он вечно
будет мне памятен…» Мой друг, Печорин! я тебя
не поздравляю; ты у нее на дурном замечании… А, право, жаль! потому что Мери очень мила!..
Признаюсь еще, чувство
неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу; это чувство —
было зависть; я говорю смело «зависть», потому что привык себе во всем признаваться; и вряд ли найдется молодой человек, который, встретив хорошенькую женщину, приковавшую его праздное внимание и вдруг явно при нем отличившую другого, ей равно незнакомого, вряд ли, говорю, найдется такой молодой человек (разумеется, живший в большом свете и привыкший баловать свое самолюбие), который бы
не был этим поражен неприятно.
То
не было отражение жара душевного или играющего воображения: то
был блеск, подобный блеску гладкой стали, ослепительный, но холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе
неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б
не был столь равнодушно спокоен.
Признаюсь, я испугался, хотя мой собеседник очень
был занят своим завтраком: он мог услышать вещи для себя довольно
неприятные, если б неравно Грушницкий отгадал истину; но, ослепленный ревностью, он и
не подозревал ее.