Неточные совпадения
Слыхал он, что
женщины часто
любят некрасивых, простых людей, но
не верил этому, потому что судил по себе, так как сам он мог
любить только красивых, таинственных и особенных
женщин.
Еще Анна
не успела напиться кофе, как доложили про графиню Лидию Ивановну. Графиня Лидия Ивановна была высокая полная
женщина с нездорово-желтым цветом лица и прекрасными задумчивыми черными глазами. Анна
любила ее, но нынче она как будто в первый раз увидела ее со всеми ее недостатками.
— Типун вам на язык, — сказала вдруг княгиня Мягкая, услыхав эти слова. — Каренина прекрасная
женщина. Мужа ее я
не люблю, а ее очень
люблю.
Как будто было что-то в этом такое, чего она
не могла или
не хотела уяснить себе, как будто, как только она начинала говорить про это, она, настоящая Анна, уходила куда-то в себя и выступала другая, странная, чуждая ему
женщина, которой он
не любил и боялся и которая давала ему отпор.
«Я дурная
женщина, я погибшая
женщина, — думала она, — но я
не люблю лгать, я
не переношу лжи, а его (мужа) пища — это ложь.
Он
не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я
не брошу сына,
не могу бросить сына, что без сына
не может быть для меня жизни даже с тем, кого я
люблю, но что, бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая
женщина, — это он знает и знает, что я
не в силах буду сделать этого».
Она была порядочная
женщина, подарившая ему свою любовь, и он
любил ее, и потому она была для него
женщина, достойная такого же и еще большего уважения, чем законная жена. Он дал бы отрубить себе руку прежде, чем позволить себе словом, намеком
не только оскорбить ее, но
не выказать ей того уважения, на какое только может рассчитывать
женщина.
Отношения к обществу тоже были ясны. Все могли знать, подозревать это, но никто
не должен был сметь говорить. В противном случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь
женщины, которую он
любил.
— Ты сказал, чтобы всё было, как было. Я понимаю, что это значит. Но послушай: мы ровесники, может быть, ты больше числом знал
женщин, чем я. — Улыбка и жесты Серпуховского говорили, что Вронский
не должен бояться, что он нежно и осторожно дотронется до больного места. — Но я женат, и поверь, что, узнав одну свою жену (как кто-то писал), которую ты
любишь, ты лучше узнаешь всех
женщин, чем если бы ты знал их тысячи.
— Это ужасно! — сказал Степан Аркадьич, тяжело вздохнув. — Я бы одно сделал, Алексей Александрович. Умоляю тебя, сделай это! — сказал он. — Дело еще
не начато, как я понял. Прежде чем ты начнешь дело, повидайся с моею женой, поговори с ней. Она
любит Анну как сестру,
любит тебя, и она удивительная
женщина. Ради Бога поговори с ней! Сделай мне эту дружбу, я умоляю тебя!
«Никакой надобности, — подумала она, — приезжать человеку проститься с тою
женщиной, которую он
любит, для которой хотел погибнуть и погубить себя и которая
не может жить без него. Нет никакой надобности!» Она сжала губы и опустила блестящие глаза на его руки с напухшими жилами, которые медленно потирали одна другую.
Она имела всю прелесть и свежесть молодости, но
не была ребенком, и если
любила его, то
любила сознательно, как должна
любить женщина: это было одно.
— Если вы приехали к нам, вы, единственная
женщина из прежних друзей Анны — я
не считаю княжну Варвару, — то я понимаю, что вы сделали это
не потому, что вы считаете наше положение нормальным, но потому, что вы, понимая всю тяжесть этого положения, всё так же
любите ее и хотите помочь ей. Так ли я вас понял? — спросил он, оглянувшись на нее.
— «Я знаю, что он хотел сказать; он хотел сказать: ненатурально,
не любя свою дочь,
любить чужого ребенка. Что он понимает в любви к детям, в моей любви к Сереже, которым я для него пожертвовала? Но это желание сделать мне больно! Нет, он
любит другую
женщину, это
не может быть иначе».
— Брось меня, брось! — выговаривала она между рыданьями. — Я уеду завтра… Я больше сделаю. Кто я? развратная
женщина. Камень на твоей шее. Я
не хочу мучать тебя,
не хочу! Я освобожу тебя. Ты
не любишь, ты
любишь другую!
Никогда еще
не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была
не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он
не то что охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что
любил другую
женщину, — это было ясно.
Неточные совпадения
Остальную часть вечера я провел возле Веры и досыта наговорился о старине… За что она меня так
любит, право,
не знаю! Тем более что это одна
женщина, которая меня поняла совершенно, со всеми моими мелкими слабостями, дурными страстями… Неужели зло так привлекательно?..
Бывали примеры, что
женщины влюблялись в таких людей до безумия и
не променяли бы их безобразия на красоту самых свежих и розовых эндимионов: [Эндимион — прекрасный юноша из греческих мифов.] надобно отдать справедливость
женщинам: они имеют инстинкт красоты душевной; оттого-то, может быть, люди, подобные Вернеру, так страстно
любят женщин.
— Теперь ваша очередь торжествовать! — сказал я, — только я на вас надеюсь: вы мне
не измените. Я ее
не видал еще, но уверен, узнаю в вашем портрете одну
женщину, которую
любил в старину…
Не говорите ей обо мне ни слова; если она спросит, отнеситесь обо мне дурно.
— Да, признаюсь, — сказал он потом, теребя усы, — мне стало досадно, что никогда ни одна
женщина меня так
не любила.
—
Женщины любят только тех, которых
не знают.