Неточные совпадения
— Ну, хорошо, ступай, — сказал Степан Аркадьич, вдруг покраснев. — Ну, так давай одеваться, —
обратился он к Матвею и решительно скинул халат.
— Ах да, позвольте вас познакомить, — сказал
он. — Мои товарищи: Филипп Иваныч Никитин, Михаил Станиславич Гриневич, — и
обратившись к Левину: — земский деятель, новый, земский человек, гимнаст, поднимающий одною рукой пять пудов, скотовод и охотник и мой друг, Константин Дмитрич Левин, брат Сергея Иваныча Кознышева.
Левин нахмурился, холодно пожал руку и тотчас же
обратился к Облонскому. Хотя
он имел большое уважение
к своему, известному всей России, одноутробному брату писателю, однако
он терпеть не мог, когда
к нему обращались не как
к Константину Левину, а как
к брату знаменитого Кознышева.
— Нет, я уже не земский деятель. Я со всеми разбранился и не езжу больше на собрания, — сказал
он,
обращаясь к Облонскому.
Молчи, глупое»,
обращался он к своему сердцу.
— Подай другую, —
обратился Степан Аркадьич
к Татарину, доливавшему бокалы и вертевшемуся около
них, именно когда
его не нужно было.
Он говорил,
обращаясь и
к Кити и
к Левину и переводя с одного на другого свой спокойный и дружелюбный взгляд, — говорил, очевидно, что̀ приходило в голову.
«Всех ненавижу, и вас, и себя», отвечал
его взгляд, и
он взялся за шляпу. Но
ему не судьба была уйти. Только что хотели устроиться около столика, а Левин уйти, как вошел старый князь и, поздоровавшись с дамами,
обратился к Левину.
— Я надеюсь, что вы будете? —
обратился он к Кити.
— Ну, и тем лучше для
него, — сказал Вронский улыбаясь. — А, ты здесь, —
обратился он к высокому старому лакею матери, стоявшему у двери, — войди сюда.
— Вероятно, это вам очень наскучило, — сказал
он, сейчас, на лету, подхватывая этот мяч кокетства, который она бросила
ему. Но она, видимо, не хотела продолжать разговора в этом тоне и
обратилась к старой графине...
— Ну, что, maman, вы совершенно здоровы? — повторил
он,
обращаясь к матери.
— Нет, я не брошу камня, — отвечала она
ему на что-то, — хотя я не понимаю, — продолжала она, пожав плечами, и тотчас же с нежною улыбкой покровительства
обратилась к Кити. Беглым женским взглядом окинув ее туалет, она сделала чуть-заметное, но понятное для Кити, одобрительное ее туалету и красоте движенье головой. — Вы и в залу входите танцуя, — прибавила она.
Нет,
он теперь, каждый раз, как
обращался к ней, немного сгибал голову, как бы желая пасть пред ней, и во взгляде
его было одно выражение покорности и страха.
— А, ты так? — сказал
он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? —
обратился он к брату, указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг еще из Киева, очень замечательный человек.
Его, разумеется, преследует полиция, потому что
он не подлец.
— Я нездоров, я раздражителен стал, — проговорил, успокоиваясь и тяжело дыша, Николай Левин, — и потом ты мне говоришь о Сергей Иваныче и
его статье. Это такой вздор, такое вранье, такое самообманыванье. Что может писать о справедливости человек, который ее не знает? Вы читали
его статью? —
обратился он к Крицкому, опять садясь
к столу и сдвигая с
него до половины насыпанные папиросы, чтоб опростать место.
— Ну, хорошо, хорошо!… Да что ж ужин? А, вот и
он, — проговорил
он, увидав лакея с подносом. — Сюда, сюда ставь, — проговорил
он сердито и тотчас же взял водку, налил рюмку и жадно выпил. — Выпей, хочешь? —
обратился он к брату, тотчас же повеселев.
— Да сюда посвети, Федор, сюда фонарь, — говорил Левин, оглядывая телку. — В мать! Даром что мастью в отца. Очень хороша. Длинна и пашиста. Василий Федорович, ведь хороша? —
обращался он к приказчику, совершенно примиряясь с
ним за гречу под влиянием радости за телку.
Еще в то время, как
он подходил
к Анне Аркадьевне сзади,
он заметил с радостью, что она чувствовала
его приближение и оглянулась было и, узнав
его, опять
обратилась к мужу.
— А! Мы знакомы, кажется, — равнодушно сказал Алексей Александрович, подавая руку. — Туда ехала с матерью, а назад с сыном, — сказал
он, отчетливо выговаривая, как рублем даря каждым словом. — Вы, верно, из отпуска? — сказал
он и, не дожидаясь ответа,
обратился к жене своим шуточным тоном: — что ж, много слез было пролито в Москве при разлуке?
Обращением этим
к жене
он давал чувствовать Вронскому, что желает остаться один и, повернувшись
к нему, коснулся шляпы; но Вронский
обратился к Анне Аркадьевне...
— Да после обеда нет заслуги! Ну, так я вам дам кофею, идите умывайтесь и убирайтесь, — сказала баронесса, опять садясь и заботливо поворачивая винтик в новом кофейнике. — Пьер, дайте кофе, —
обратилась она
к Петрицкому, которого она называла Пьер, по
его фамилии Петрицкий, не скрывая своих отношений с
ним. — Я прибавлю.
— Эти глупые шиньоны! До настоящей дочери и не доберешься, а ласкаешь волосы дохлых баб. Ну что, Долинька, —
обратился он к старшей дочери, — твой козырь что поделывает?
— Вот как! — проговорил князь. — Так и мне собираться? Слушаю-с, —
обратился он к жене садясь. — А ты вот что, Катя, — прибавил
он к меньшой дочери, — ты когда-нибудь, в один прекрасный день, проснись и скажи себе: да ведь я совсем здорова и весела, и пойдем с папа опять рано утром по морозцу гулять. А?
— Ах, это надо рассказать вам! — смеясь
обратилась Бетси
к входившей в ее ложу даме. —
Он так насмешил меня.
Константин Дмитрич, мое почтение, —
обратился он к Левину, стараясь поймать и
его руку.
— Оченно скупы Константин Дмитрич, — сказал
он с улыбкой,
обращаясь к Степану Аркадьичу, — окончательно ничего не укупишь. Торговал пшеницу, хорошие деньги давал.
В то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все
обратились туда, старший брат Вронского, Александр, полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный, с красным носом и пьяным, открытым лицом, подошел
к нему.
«Ты не хотела объясниться со мной, — как будто говорил
он, мысленно
обращаясь к ней, — тем хуже для тебя.
Он, этот умный и тонкий в служебных делах человек, не понимал всего безумия такого отношения
к жене.
Он не понимал этого, потому что
ему было слишком страшно понять свое настоящее положение, и
он в душе своей закрыл, запер и запечатал тот ящик, в котором у
него находились
его чувства
к семье, т. е.
к жене и сыну.
Он, внимательный отец, с конца этой зимы стал особенно холоден
к сыну и имел
к нему то же подтрунивающее отношение, как и
к желе. «А! молодой человек!»
обращался он к нему.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал
он, — но внутреннее. Но не в том дело — и
он опять
обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Но в это время пускали ездоков, и все разговоры прекратились. Алексей Александрович тоже замолк, и все поднялись и
обратились к реке. Алексей Александрович не интересовался скачками и потому не глядел на скакавших, а рассеянно стал обводить зрителей усталыми глазами. Взгляд
его остановился на Анне.
— В третий раз предлагаю вам свою руку, — сказал
он чрез несколько времени,
обращаясь к ней. Анна смотрела на
него и не знала, что сказать. Княгиня Бетси пришла ей на помощь.
— Да, Бог дает крест и дает силу нести
его. Часто удивляешься,
к чему тянется эта жизнь… С той стороны! — с досадой
обратилась она
к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом ноги.
— Куда же вы? Посидите еще, —
обратился он к Вареньке.
Он помолчал, вынул одну удочку, перекинул и улыбаясь
обратился к брату.
Обсудив и отвергнув дуэль, Алексей Александрович
обратился к разводу — другому выходу, избранному некоторыми из тех мужей, которых
он вспомнил.
— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. — Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока
они приедут. А вы бы пошли, —
обратилась она
к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? —
обратилась она
к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
Васька еще раз поклонился Анне, но ничего не сказал ей.
Он обратился к Сафо...
— Хорошо, хорошо. Ах, да! — вдруг
обратилась она
к хозяйке, — хороша я… Я и забыла… Я вам привезла гостя. Вот и
он.
— «Никак», — подхватил
он тонко улыбаясь, — это лучшее средство. — Я давно вам говорю, —
обратился он к Лизе Меркаловой, — что для того чтобы не было скучно, надо не думать, что будет скучно. Это всё равно, как не надо бояться, что не заснешь, если боишься бессонницы. Это самое и сказала вам Анна Аркадьевна.
— Ты всё молодеешь, Бондаренко, —
обратился он к прямо пред
ним стоявшему, служившему вторую службу молодцоватому краснощекому вахмистру.
— Я приехал, но поздно. Виноват, — прибавил
он и
обратился к адъютанту, — пожалуйста, от меня прикажите раздать, сколько выйдет на человека.
— Сейчас, сейчас! —
обратился он к вошедшему лакею. Но лакей не приходил
их звать опять, как
он думал. Лакей принес Вронскому записку.
Левина не интересовало это, но, когда
он кончил, Левин вернулся
к первому
его положению и сказал,
обращаясь к Свияжскому и стараясь вызвать
его на высказывание своего серьезного мнения...
— Хотите простокваши? Маша, пришли нам сюда простокваши или малины, —
обратился он к жене. — Нынче замечательно поздно малина держится.
― Пожалуйте, ― сказал адвокат,
обращаясь к Алексею Александровичу. И, мрачно пропустив мимо себя Каренина,
он затворил дверь.
Подождать! —
обратился он к высунувшемуся в дверь помощнику, но всё-таки встал, сказал несколько слов и сел опять.
— Здорово, Василий, — говорил
он, в шляпе набекрень проходя по коридору и
обращаясь к знакомому лакею, — ты бакенбарды отпустил? Левин — 7-й нумер, а? Проводи, пожалуйста. Да узнай, граф Аничкин (это был новый начальник) примет ли?
— Этот сыр не дурен. Прикажете? — говорил хозяин. — Неужели ты опять был на гимнастике? —
обратился он к Левину, левою рукой ощупывая
его мышцу. Левин улыбнулся, напружил руку, и под пальцами Степана Аркадьича, как круглый сыр, поднялся стальной бугор из-под тонкого сукна сюртука.