Неточные совпадения
День скачек был очень занятой день для Алексея Александровича; но, с утра еще сделав себе расписанье дня, он решил, что тотчас после раннего обеда он поедет на дачу к жене и оттуда на скачки, на которых будет весь Двор и на которых ему надо быть. К жене же он заедет потому, что он решил себе бывать у нее в неделю раз для приличия. Кроме того, в этот день ему нужно было
передать жене к пятнадцатому числу,
по заведенному порядку, на расход деньги.
Узнав все эти подробности, княгиня не нашла ничего предосудительного в сближении своей дочери с Варенькой, тем более что Варенька имела манеры и воспитание самые хорошие: отлично говорила по-французски и по-английски, а главное —
передала от г-жи Шталь сожаление, что она
по болезни лишена удовольствия познакомиться с княгиней.
Они медленно двигались
по неровному низу луга, где была старая запруда. Некоторых своих Левин узнал. Тут был старик Ермил в очень длинной белой рубахе, согнувшись, махавший косой; тут был молодой малый Васька, бывший у Левина в кучерах, с размаха бравший каждый ряд. Тут был и Тит,
по косьбе дядька Левина, маленький, худенький мужичок. Он, не сгибаясь, шел
передом, как бы играя косой, срезывая свой широкий ряд.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел
передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору
по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а в низу,
по которому поднимался пар, и на той стороне шли в свежей, росистой тени. Работа кипела.
Весь длинный трудовой день не оставил в них другого следа, кроме веселости.
Перед утреннею зарей всё затихло. Слышались только ночные звуки неумолкаемых в болоте лягушек и лошадей, фыркавших
по лугу в поднявшемся пред утром тумане. Очнувшись, Левин встал с копны и, оглядев звезды, понял, что прошла ночь.
30 сентября показалось с утра солнце, и, надеясь на погоду, Левин стал решительно готовиться к отъезду. Он велел насыпать пшеницу, послал к купцу приказчика, чтобы взять деньги, и сам поехал
по хозяйству, чтобы сделать последние распоряжения
перед отъездом.
Степан Аркадьич заехал в Большой Театр на репетицию балета и
передал Маше Чибисовой, хорошенькой, вновь поступившей
по его протекции танцовщице, обещанные накануне коральки и за кулисой, в денной темноте театра, успел поцеловать ее хорошенькое, просиявшее от подарка личико.
Метров
передал известные ему из верного источника слова, будто бы сказанные
по этому случаю Государем и одним из министров.
― Является Корделия… вот! ― сказал Песцов, ударяя пальцами
по атласной афише, которую он держал в руке, и
передавая ее Левину.
— Что ж, там нужны люди, — сказал он, смеясь глазами. И они заговорили о последней военной новости, и оба друг
перед другом скрыли свое недоумение о том, с кем назавтра ожидается сражение, когда Турки,
по последнему известию, разбиты на всех пунктах. И так, оба не высказав своего мнения, они разошлись.
«Да, надо опомниться и обдумать, — думал он, пристально глядя на несмятую траву, которая была
перед ним, и следя за движениями зеленой букашки, поднимавшейся
по стеблю пырея и задерживаемой в своем подъеме листом снытки. — Всё сначала, — говорил он себе, отворачивая лист снытки, чтобы он не мешал букашке, и пригибая другую траву, чтобы букашка перешла на нее. — Что радует меня? Что я открыл?»
Неточные совпадения
Одни судили так: // Господь
по небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной //
Перед стопами Божьими // В небесном поле путь;
Довольны наши странники, // То рожью, то пшеницею, // То ячменем идут. // Пшеница их не радует: // Ты тем
перед крестьянином, // Пшеница, провинилася, // Что кормишь ты
по выбору, // Зато не налюбуются // На рожь, что кормит всех.
Мужик я пьяный, ветреный, // В амбаре крысы с голоду // Подохли, дом пустехонек, // А не взял бы, свидетель Бог, // Я за такую каторгу // И тысячи рублей, // Когда б не знал доподлинно, // Что я
перед последышем // Стою… что он куражится //
По воле
по моей…»
Подумавши, оставили // Меня бурмистром: правлю я // Делами и теперь. // А
перед старым барином // Бурмистром Климку на́звали, // Пускай его!
По барину // Бурмистр!
перед Последышем // Последний человек! // У Клима совесть глиняна, // А бородища Минина, // Посмотришь, так подумаешь, // Что не найти крестьянина // Степенней и трезвей. // Наследники построили // Кафтан ему: одел его — // И сделался Клим Яковлич // Из Климки бесшабашного // Бурмистр первейший сорт.
"Было чего испугаться глуповцам, — говорит
по этому случаю летописец, — стоит
перед ними человек роста невеликого, из себя не дородный, слов не говорит, а только криком кричит".