Неточные совпадения
Слушая
разговор брата с профессором, он замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз почти подходили
к этим вопросам, но каждый раз, как только они подходили близко
к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем речь.
Появление Левина в начале зимы, его частые посещения и явная любовь
к Кити были поводом
к первым серьезным
разговорам между родителями Кити о ее будущности и
к спорам между князем и княгинею.
Вероятно, чувствуя, что
разговор принимает слишком серьезный для гостиной характер, Вронский не возражал, а, стараясь переменить предмет
разговора, весело улыбнулся и повернулся
к дамам.
Когда вечер кончился, Кити рассказала матери о
разговоре ее с Левиным, и, несмотря на всю жалость, которую она испытала
к Левину, ее радовала мысль, что ей было сделано предложение.
Она, счастливая, довольная после
разговора с дочерью, пришла
к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
«То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее
к себе любовью, — то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом
разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
— Вероятно, это вам очень наскучило, — сказал он, сейчас, на лету, подхватывая этот мяч кокетства, который она бросила ему. Но она, видимо, не хотела продолжать
разговора в этом тоне и обратилась
к старой графине...
— Она очень просила меня поехать
к ней, — продолжала Анна, — и я рада повидать старушку и завтра поеду
к ней. Однако, слава Богу, Стива долго остается у Долли в кабинете, — прибавила Анна, переменяя
разговор и вставая, как показалось Кити, чем-то недовольная.
Потом и
разговор брата о коммунизме,
к которому тогда он так легко отнесся, теперь заставил его задуматься.
Анна ответила несколько слов дамам, но, не предвидя интереса от
разговора, попросила Аннушку достать фонарик, прицепила его
к ручке кресла и взяла из своей сумочки разрезной ножик и английский роман.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться
к звукам; потом снег, бивший в левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с одной стороны, и
разговоры о том, какая теперь страшная метель на дворе, развлекали ее внимание.
— Расскажите нам что-нибудь забавное, но не злое, — сказала жена посланника, великая мастерица изящного
разговора, называемого по-английски small-talk обращаясь
к дипломату, тоже не знавшему, что теперь начать.
Разговор начался мило, но именно потому, что он был слишком уж мил, он опять остановился. Надо было прибегнуть
к верному, никогда не изменяющему средству — злословию.
Этот
разговор поддержался, так как говорилось намеками именно о том, чего нельзя было говорить в этой гостиной, то есть об отношениях Тушкевича
к хозяйке.
Так как во время речи княгини Мягкой все ее слушали и
разговор около жены посланника прекратился, хозяйка хотела связать всё общество воедино и обратилась
к жене посланника.
И, отделав как следовало приятельницу Анны, княгиня Мягкая встала и вместе с женой посланника присоединилась
к столу, где шел общий
разговор о Прусском короле.
— Вот именно, — подхватила Бетси, — надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? — обратилась она
к Анне, которая с чуть заметною твердою улыбкой на губах молча слушала этот
разговор.
— О, да! — сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не понимая ни одного слова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла
к большому столу и приняла участие в общем
разговоре.
Он приехал
к Брянскому, пробыл у него пять минут и поскакал назад. Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было в его отношениях
к Анне, вся неопределенность, оставшаяся после их
разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней ночи вспыхивало ярким светом в его воображении.
Со времени того
разговора после вечера у княгини Тверской он никогда не говорил с Анною о своих подозрениях и ревности, и тот его обычный тон представления кого-то был как нельзя более удобен для его теперешних отношений
к жене.
Но в это время пускали ездоков, и все
разговоры прекратились. Алексей Александрович тоже замолк, и все поднялись и обратились
к реке. Алексей Александрович не интересовался скачками и потому не глядел на скакавших, а рассеянно стал обводить зрителей усталыми глазами. Взгляд его остановился на Анне.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания
к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела
разговор на другое.
Левин подошел
к брату. Ничего не ловилось, но Сергей Иванович не скучал и казался в самом веселом расположении духа. Левин видел, что, раззадоренный
разговором с доктором, он хотел поговорить. Левину же, напротив, хотелось скорее домой, чтобы распорядиться о вызове косцов
к завтрему и решить сомнение насчет покоса, которое сильно занимало его.
— Я слышу очень интересный
разговор, — прибавил он и подошел
к другому концу стола, у которого сидел хозяин с двумя помещиками.
Лишившись собеседника, Левин продолжал
разговор с помещиком, стараясь доказать ему, что всё затруднение происходит оттого, что мы не хотим знать свойств, привычек нашего рабочего; но помещик был, как и все люди, самобытно и уединенно думающие, туг
к пониманию чужой мысли и особенно пристрастен
к своей.
Левин видел, что так и не найдет он связи жизни этого человека с его мыслями. Очевидно, ему совершенно было всё равно,
к чему приведет его рассуждение; ему нужен был только процесс рассуждения. И ему неприятно было, когда процесс рассуждения заводил его в тупой переулок. Этого только он не любил и избегал, переводя
разговор на что-нибудь приятно-веселое.
Разговоры с мужиками в дальней деревне показывали, что они начинали привыкать
к своим отношениям.
Разговор, то общий, то частный, не умолкал и
к концу обеда так оживился, что мужчины встали из-за стола, не переставая говорить, и даже Алексей Александрович оживился.
— А пословица? — сказал князь, давно уж прислушиваясь
к разговору и блестя своими маленькими насмешливыми глазами, — при дочерях можно: волос долог….
— Нет, я не курю, — спокойно отвечал Алексей Александрович и, как бы умышленно желая показать, что он не боится этого
разговора, обратился с холодною улыбкой
к Песцову.
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на жену за то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти
к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел
к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру
к дверям, он невольно услыхал
разговор, которого не хотел слышать.
Вронский сейчас же догадался, что Голенищев был один из таких, и потому вдвойне был рад ему. Действительно, Голенищев держал себя с Карениной, когда был введен
к ней, так, как только Вронский мог желать этого. Он, очевидно, без малейшего усилия избегал всех
разговоров, которые могли бы повести
к неловкости.
— Да, удивительное мастерство! — сказал Вронский. — Как эти фигуры на заднем плане выделяются! Вот техника, — сказал он, обращаясь
к Голенищеву и этим намекая на бывший между ними
разговор о том, что Вронский отчаивался приобрести эту технику.
Разговор о лошадях занимал его, но ни на минуту он не забывал Анны, невольно прислушивался
к звукам шагов по коридору и поглядывал на часы на камине.
Всё семейство сидело за обедом. Дети Долли с гувернанткой и Варенькой делали планы о том, куда итти за грибами. Сергей Иванович, пользовавшийся между всеми гостями уважением
к его уму и учености, доходившим почти до поклонения, удивил всех, вмешавшись в
разговор о грибах.
— Ты во многом переменился с тех пор, как женился, и
к лучшему, — сказал Сергей Иванович, улыбаясь Кити и, очевидно, мало интересуясь начатым
разговором, — но остался верен своей страсти защищать самые парадоксальные темы.
— Я на дешевом товаре всегда платья девушкам покупаю сама, — говорила княгиня, продолжая начатый
разговор… Не снять ли теперь пенок, голубушка? — прибавила она, обращаясь
к Агафье Михайловне. — Совсем тебе не нужно это делать самой, и жарко, — остановила она Кити.
Княгиня, сидевшая с другой стороны стола с Марьей Власьевной и Степаном Аркадьичем, подозвала
к себе Левина и завела с ним
разговор о переезде в Москву для родов Кити и приготовлении квартиры.
Все встали встретить Дарью Александровну. Васенька встал на минуту и со свойственным новым молодым людям отсутствием вежливости
к дамам чуть поклонился и опять продолжал
разговор, засмеявшись чему-то.
Окончив
разговор с архитектором, Вронский присоединился
к дамам и повел их внутрь больницы.
— Да, это приводит меня
к цели моего
разговора, — сказал он, с усилием успокоиваясь.
Разговор зашел о том, как Тушкевич с Весловским одни ездили в лодке, и Тушкевич стал рассказывать про последние гонки в Петербурге в Яхт-Клубе. Но Анна, выждав перерыв, тотчас же обратилась
к архитектору, чтобы вывести его из молчания.
И прислушавшись
к разговору, он подтвердил мнение Свияжского.
Одни,
к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение
к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший
к университету, несколько раз уже в свою бытность в Москве слышал и говорил об этом деле и имел свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в
разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
― А я не знала, что вы здесь, ― сказала она, очевидно не только не сожалея, но даже радуясь, что перебила этот давно известный ей и наскучивший
разговор. ― Ну, что Кити? Я обедаю у вас нынче. Вот что, Арсений, ― обратилась она
к мужу, ― ты возьмешь карету…
― Левин, сюда! ― крикнул несколько дальше добродушный голос. Это был Туровцын. Он сидел с молодым военным, и подле них были два перевернутые стула. Левин с радостью подошел
к ним. Он и всегда любил добродушного кутилу Туровцына, ― с ним соединялось воспоминание объяснения с Кити, ― но нынче, после всех напряженно умных
разговоров, добродушный вид Туровцына был ему особенно приятен.
— Да, я видел картины. Они мне не очень понравились, — вернулся Левин
к начатому ею
разговору.
Левин говорил теперь совсем уже не с тем ремесленным отношением
к делу, с которым он разговаривал в это утро. Всякое слово в
разговоре с нею получало особенное значение. И говорить с ней было приятно, еще приятнее было слушать ее.
Разговор зашел о новом направлении искусства, о новой иллюстрации Библии французским художником. Воркуев обвинял художника в реализме, доведенном до грубости. Левин сказал, что Французы довели условность в искусстве как никто и что поэтому они особенную заслугу видят в возвращении
к реализму. В том, что они уже не лгут, они видят поэзию.
Не переставая думать об Анне, о всех тех самых простых
разговорах, которые были с нею, и вспоминая при этом все подробности выражения ее лица, всё более и более входя в ее положение и чувствуя
к ней жалость, Левин приехал домой.