Война России и Турции была тогда в полном разгаре. Ласси уже прислал в Петербург ключи покоренного Азова, а Миних, ознаменовав взятием и разорением Перекопа, Бахчисарая, Ахмечети и Кинбурна первый из своих крымских походов, деятельно
готовился к целому ряду последующих. Нет ничего мудреного, если желание Густава Бирона отведать военного счастия, заявленное всемогущему обер-камергеру, решило участь гвардии в дальнейших подвигах Миниха.
Неточные совпадения
Конечно, если бы даже
целые годы приходилось ему ждать удобного случая, то и тогда, имея замысел, нельзя было рассчитывать наверное на более очевидный шаг
к успеху этого замысла, как тот, который представлялся вдруг сейчас. Во всяком случае, трудно было бы узнать накануне и наверно, с большею точностию и с наименьшим риском, без всяких опасных расспросов и разыскиваний, что завтра, в таком-то часу, такая-то старуха, на которую
готовится покушение, будет дома одна-одинехонька.
Тогда еще он был молод, и если нельзя сказать, чтоб он был жив, то, по крайней мере, живее, чем теперь; еще он был полон разных стремлений, все чего-то надеялся, ждал многого и от судьбы, и от самого себя; все
готовился к поприщу,
к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было
целью его приезда в Петербург. Потом он думал и о роли в обществе; наконец, в отдаленной перспективе, на повороте с юности
к зрелым летам, воображению его мелькало и улыбалось семейное счастие.
Этим объяснялось для Нехлюдова то удивительное явление, что самые кроткие по характеру люди, неспособные не только причинить, но видеть страданий живых существ, спокойно
готовились к убийствам людей, и все почти признавали в известных случаях убийство, как орудие самозащиты и достижения высшей
цели общего блага, законным и справедливым.
Но, если мы уже
целый месяц созерцали эту картину и
к ней
приготовлялись, то чуть мелькнуло нам что-то в виде оружия, мы и схватываем его как оружие.
Она была в отчаянии, огорчена, оскорблена; с искренним и глубоким участием смотрел я, как горе разъедало ее; не смея заикнуться о причине, я старался рассеять ее, утешить, носил романы, сам их читал вслух, рассказывал
целые повести и иногда не
приготовлялся вовсе
к университетским лекциям, чтоб подольше посидеть с огорченной девушкой.