Неточные совпадения
Она, эта вечно озабоченная, и хлопотливая, и недалекая, какою он считал ее, Долли, неподвижно
сидела с запиской в руке и с выражением ужаса, отчаяния и гнева смотрела
на него.
Николай Щербацкий, двоюродный брат Кити, в коротенькой жакетке и узких панталонах,
сидел с коньками
на ногах
на скамейке и, увидав Левина, закричал ему...
Когда Анна вошла в комнату, Долли
сидела в маленькой гостиной с белоголовым пухлым мальчиком, уж теперь похожим
на отца, и слушала его урок из французского чтения. Мальчик читал, вертя в руке и стараясь оторвать чуть державшуюся пуговицу курточки. Мать несколько раз отнимала руку, но пухлая ручонка опять бралась за пуговицу. Мать оторвала пуговицу и положила ее в карман.
Когда Степан Аркадьич ушел, она вернулась
на диван, где
сидела окруженная детьми.
— Ну, ну, как мы прежде
сидели, — сказала Анна Аркадьевна, садясь
на свое место.
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков,
сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Он
сидел на своем кресле, то прямо устремив глаза вперед себя, то оглядывая входивших и выходивших, и если и прежде он поражал и волновал незнакомых ему людей своим видом непоколебимого спокойствия, то теперь он еще более казался горд и самодовлеющ.
Но чем громче он говорил, тем ниже она опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и падала с дивана,
на котором
сидела,
на пол, к его ногам; она упала бы
на ковер, если б он не держал ее.
Оба работника
сидели на меже, вероятно раскуривая общую трубку.
Он
сидел в расстегнутом над белым жилетом сюртуке, облокотившись обеими руками
на стол и, ожидая заказанного бифстека, смотрел в книгу французского романа, лежавшую
на тарелке.
На этот раз Сережи не было дома, и она была совершенно одна и
сидела на террасе, ожидая возвращения сына, ушедшего гулять и застигнутого дождем.
Князь Кузовлев
сидел бледный
на своей кровной, Грабовского завода, кобыле, и Англичанин вел ее под уздцы.
Когда Алексей Александрович появился
на скачках, Анна уже
сидела в беседке рядом с Бетси, в той беседке, где собиралось всё высшее общество.
На другом конце
сидел князь, плотно кушая и громко и весело разговаривая.
Но Константину Левину скучно было
сидеть и слушать его, особенно потому, что он знал, что без него возят навоз
на неразлешенное поле и навалят Бог знает как, если не посмотреть; и резцы в плугах не завинтят, а поснимают и потом скажут, что плуги выдумка пустая и то ли дело соха Андревна, и т. п.
— Ну, барин, обедать! — сказал он решительно. И, дойдя до реки, косцы направились через ряды к кафтанам, у которых, дожидаясь их,
сидели дети, принесшие обеды. Мужики собрались — дальние под телеги, ближние — под ракитовый куст,
на который накидали травы.
Наказанный
сидел в зале
на угловом окне; подле него стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
После обеда Дарья Александровна,
сидя с ним одна
на балконе, заговорила о Кити.
В карете дремала в углу старушка, а у окна, видимо только что проснувшись,
сидела молодая девушка, держась обеими руками за ленточки белого чепчика. Светлая и задумчивая, вся исполненная изящной и сложной внутренней, чуждой Левину жизни, она смотрела через него
на зарю восхода.
Она прошлась по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла в его кабинет, он в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду,
сидел у маленького стола,
на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.
Он посылал сеноворошилку трясти сено, — ее ломали
на первых рядах, потому что скучно было мужику
сидеть на козлах под махающими над ним крыльями.
Мучительно неловко ему было оттого, что против него
сидела свояченица в особенном, для него, как ему казалось, надетом платье, с особенным в виде трапеции вырезом
на белой груди; этот четвероугольный вырез, несмотря
на то, что грудь была очень белая, или особенно потому, что она была очень белая, лишал Левина свободы мысли.
И он с свойственною ему ясностью рассказал вкратце эти новые, очень важные и интересные открытия. Несмотря
на то, что Левина занимала теперь больше всего мысль о хозяйстве, он, слушая хозяина, спрашивал себя: «Что там в нем
сидит? И почему, почему ему интересен раздел Польши?» Когда Свияжский кончил, Левин невольно спросил: «Ну так что же?» Но ничего не было. Было только интересно то, что «оказывалось» Но Свияжский не объяснил и не нашел нужным объяснять, почему это было ему интересно.
— Да нечего скучать, — сказала ему Агафья Михайловна. — Ну, что вы
сидите дома? Ехали бы
на теплые воды, благо собрались.
Он
сидел на кровати в темноте, скорчившись и обняв свои колени и, сдерживая дыхание от напряжения мысли, думал. Но чем более он напрягал мысль, тем только яснее ему становилось, что это несомненно так, что действительно он забыл, просмотрел в жизни одно маленькое обстоятельство ― то, что придет смерть, и всё кончится, что ничего и не стоило начинать и что помочь этому никак нельзя. Да, это ужасно, но это так.
Старый князь
сидел молча, сбоку поглядывая своими блестящими глазками
на Каренина, и Степан Аркадьич понял, что он придумал уже какое-нибудь словцо, чтоб отпечатать этого государственного мужа,
на которого, как
на стерлядь, зовут в гости.
— Это было рано-рано утром. Вы, верно, только проснулись. Maman ваша спала в своем уголке. Чудное утро было. Я иду и думаю: кто это четверней в карете? Славная четверка с бубенчиками, и
на мгновенье вы мелькнули, и вижу я в окно — вы
сидите вот так и обеими руками держите завязки чепчика и о чем-то ужасно задумались, — говорил он улыбаясь. — Как бы я желал знать, о чем вы тогда думали. О важном?
Алексей Александрович прошел в ее кабинет. У ее стола боком к спинке
на низком стуле
сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил
на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
К утру опять началось волнение, живость, быстрота мысли и речи, и опять кончилось беспамятством.
На третий день было то же, и доктора сказали, что есть надежда. В этот день Алексей Александрович вышел в кабинет, где
сидел Вронский, и, заперев дверь, сел против него.
Анна в сером халате, с коротко остриженными, густою щеткой вылезающими черными волосами
на круглой голове,
сидела на кушетке.
Бетси, одетая по крайней последней моде, в шляпе, где-то парившей над ее головой, как колпачок над лампой, и в сизом платье с косыми резкими полосами
на лифе с одной стороны и
на юбке с другой стороны,
сидела рядом с Анной, прямо держа свой плоский высокий стан и, склонив голову, насмешливою улыбкой встретила Алексея Александровича.
Он застал ее в задних комнатах. Она
сидела на сундуке и о чем-то распоряжалась с девушкой, разбирая кучи разноцветных платьев, разложенных
на спинках стульев и
на полу.
Когда княгиня вошла к ним, они рядом
сидели на сундуке, разбирали платья и спорили о том, что Кити хотела отдать Дуняше то коричневое платье, в котором она была, когда Левин ей сделал предложение, а он настаивал, чтоб это платье никому не отдавать, а дать Дуняше голубое.
Он видел, что мало того, чтобы
сидеть ровно, не качаясь, — надо еще соображаться, ни
на минуту не забывая, куда плыть, что под ногами вода, и надо грести, и что непривычным рукам больно, что только смотреть
на это легко, а что делать это, хотя и очень радостно, но очень трудно.
Но только что она открыла рот, как слова упреков бессмысленной ревности, всего, что мучало ее в эти полчаса, которые она неподвижно провела,
сидя на окне, вырвались у ней.
Она, в том темно-лиловом платье, которое она носила первые дни замужества и нынче опять надела и которое было особенно памятно и дорого ему,
сидела на диване,
на том самом кожаном старинном диване, который стоял всегда в кабинете у деда и отца Левина, и шила broderie anglaise. [английскую вышивку.]
— Вишь, посадила меня ваша барыня, велела с ней
сидеть, — сказала Агафья Михайловна, дружелюбно улыбаясь
на Кити.
Вернувшись от больного
на ночь в свои два нумера, Левин
сидел, опустив голову, не зная, что делать.
Оба побежали к нему. Он, поднявшись,
сидел, облокотившись рукой,
на кровати, согнув свою длинную спину и низко опустив голову.
С рукой мертвеца в своей руке он
сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять
на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
Алексей Александрович задумался, как показалось приказчику, и вдруг, повернувшись, сел к столу. Опустив голову
на руки, он долго
сидел в этом положении, несколько раз пытался заговорить и останавливался.
Алексей Александрович забыл о графине Лидии Ивановне, но она не забыла его. В эту самую тяжелую минуту одинокого отчаяния она приехала к нему и без доклада вошла в его кабинет. Она застала его в том же положении, в котором он
сидел, опершись головой
на обе руки.
— Пусти, пусти, поди! — заговорила она и вошла в высокую дверь. Направо от двери стояла кровать, и
на кровати
сидел, поднявшись, мальчик в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок. В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
Он в белой рубашке
сидел верхом
на стуле, хмурился глазами и улыбался ртом.
Анна уже была дома. Когда Вронский вошел к ней, она была одна в том самом наряде, в котором она была в театре. Она
сидела на первом у стены кресле и смотрела пред собой. Она взглянула
на него и тотчас же приняла прежнее положение.
Во время детского чая большие
сидели на балконе и разговаривали так, как будто ничего не случилось, хотя все, и в особенности Сергей Иванович и Варенька, очень хорошо знали, что случилось хотя и отрицательное, но очень важное обстоятельство.
— Нет, я пойду, Долли, ты
сиди, — сказал он. Мы всё сделаем по порядку, по книжке. Только вот, как Стива приедет, мы
на охоту уедем, тогда уж пропустим.
Слушая эти голоса, Левин насупившись
сидел на кресле в спальне жены и упорно молчал
на ее вопросы о том, что с ним; но когда наконец она сама, робко улыбаясь, спросила: «Уж не что ли нибудь не понравилось тебе с Весловским?» его прорвало, и он высказал всё; то, что он высказывал, оскорбляло его и потому еще больше его раздражало.
На другой день, дамы еще не вставали, как охотничьи экипажи, катки и тележка стояли у подъезда, и Ласка, еще с утра понявшая, что едут
на охоту, навизжавшись и напрыгавшись досыта,
сидела на катках подле кучера, взволнованно и неодобрительно за промедление глядя
на дверь, из которой все еще не выходили охотники.
— Виноват, господа! — сказал он, выбегая
на крыльцо. — Завтрак положили? Зачем рыжего направо? Ну, всё равно. Ласка, брось, пошла
сидеть!