Неточные совпадения
И, заметив полосу света, пробившуюся
с боку одной из суконных стор, он весело скинул
ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения в прошлом году), обделанные в золотистый сафьян туфли и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся рукой к тому месту, где в спальне у него висел халат.
«Там видно будет», сказал себе Степан Аркадьич и, встав, надел серый халат на голубой шелковой подкладке, закинул кисти узлом и, вдоволь забрав воздуха в свой широкий грудной ящик, привычным бодрым шагом вывернутых
ног, так легко носивших его полное тело, подошел к окну, поднял стору и громко позвонил. На звонок тотчас же вошел старый друг, камердинер Матвей, неся платье, сапоги и телеграмму. Вслед за Матвеем вошел и цирюльник
с припасами для бритья.
Одевшись, Степан Аркадьич прыснул на себя духами, выправил рукава рубашки, привычным движением рассовал по карманам папиросы, бумажник, спички, часы
с двойной цепочкой и брелоками и, встряхнув платок, чувствуя себя чистым, душистым, здоровым и физически веселым, несмотря на свое несчастье, вышел, слегка подрагивая на каждой
ноге, в столовую, где уже ждал его кофе и, рядом
с кофеем, письма и бумаги из присутствия.
Она быстрым взглядом оглядела
с головы до
ног его сияющую свежестью и здоровьем фигуру. «Да, он счастлив и доволен! — подумала она, — а я?… И эта доброта противная, за которую все так любят его и хвалят; я ненавижу эту его доброту», подумала она. Рот ее сжался, мускул щеки затрясся на правой стороне бледного, нервного лица.
— Нешто вышел в сени, а то всё тут ходил. Этот самый, — сказал сторож, указывая на сильно сложенного широкоплечего человека
с курчавою бородой, который, не снимая бараньей шапки, быстро и легко взбегал наверх по стертым ступенькам каменной лестницы. Один из сходивших вниз
с портфелем худощавый чиновник, приостановившись, неодобрительно посмотрел на
ноги бегущего и потом вопросительно взглянул на Облонского.
Николай Щербацкий, двоюродный брат Кити, в коротенькой жакетке и узких панталонах, сидел
с коньками на
ногах на скамейке и, увидав Левина, закричал ему...
Левин стал на
ноги, снял пальто и, разбежавшись по шершавому у домика льду, выбежал на гладкий лед и покатился без усилия, как будто одною своею волей убыстряя, укорачивая и направляя бег. Он приблизился к ней
с робостью, но опять ее улыбка успокоила его.
Анна улыбалась, и улыбка передавалась ему. Она задумывалась, и он становился серьезен. Какая-то сверхъестественная сила притягивала глаза Кити к лицу Анны. Она была прелестна в своем простом черном платье, прелестны были ее полные руки
с браслетами, прелестна твердая шея
с ниткой жемчуга, прелестны вьющиеся волосы расстроившейся прически, прелестны грациозные легкие движения маленьких
ног и рук, прелестно это красивое лицо в своем оживлении; но было что-то ужасное и жестокое в ее прелести.
Всё в том же духе озабоченности, в котором она находилась весь этот день, Анна
с удовольствием и отчетливостью устроилась в дорогу; своими маленькими ловкими руками она отперла и заперла красный мешочек, достала подушечку, положила себе на колени и, аккуратно закутав
ноги, спокойно уселась.
Две другие дамы заговаривали
с ней, и толстая старуха укутывала
ноги и выражала замечания о топке.
Она чувствовала,что глаза ее раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и
ногах нервно движутся, что внутри что-то давит дыханье и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке
с необычайною яркостью поражают ее.
Мужик этот
с длинною талией принялся грызть что-то в стене, старушка стала протягивать
ноги во всю длину вагона и наполнила его черным облаком; потом что-то страшно заскрипело и застучало, как будто раздирали кого-то; потом красный огонь ослепил глаза, и потом всё закрылось стеной.
Он знал, что у ней есть муж, но не верил в существование его и поверил в него вполне, только когда увидел его,
с его головой, плечами и
ногами в черных панталонах; в особенности когда он увидал, как этот муж
с чувством собственности спокойно взял ее руку.
Теперь она знала всех их, как знают друг друга в уездном городе; знала, у кого какие привычки и слабости, у кого какой сапог жмет
ногу; знала их отношения друг к другу и к главному центру, знала, кто за кого и как и чем держится, и кто
с кем и в чем сходятся и расходятся; но этот круг правительственных, мужских интересов никогда, несмотря на внушения графини Лидии Ивановны, не мог интересовать ее, и она избегала его.
Но чем громче он говорил, тем ниже она опускала свою когда-то гордую, веселую, теперь же постыдную голову, и она вся сгибалась и падала
с дивана, на котором сидела, на пол, к его
ногам; она упала бы на ковер, если б он не держал ее.
Заревела на выгонах облезшая, только местами еще неперелинявшая скотина, заиграли кривоногие ягнята вокруг теряющих волну блеющих матерей, побежали быстроногие ребята по просыхающим
с отпечатками босых
ног тропинкам, затрещали на пруду веселые голоса баб
с холстами, и застучали по дворам топоры мужиков, налаживающих сохи и бороны.
Бабы-скотницы, подбирая поневы, босыми, еще белыми, не загоревшими
ногами шлепая по грязи,
с хворостинами бегали за мычавшими, ошалевшими от весенней радости телятами, загоняя их на двор.
Уж не раз испытав
с пользою известное ему средство заглушать свою досаду и всё, кажущееся дурным, сделать опять хорошим, Левин и теперь употребил это средство. Он посмотрел, как шагал Мишка, ворочая огромные комья земли, налипавшей на каждой
ноге, слез
с лошади, взял у Василья севалку и пошел рассевать.
Василий указал на метку
ногой, и Левин пошел, как умел, высевать землю
с семенами. Ходить было трудно, как по болоту, и Левин, пройдя леху, запотел и, остановившись, отдал севалку.
В деннике, перебирая
ногами по свежей соломе, стояла караковая лошадь
с намордником.
Кости ее
ног ниже колен казались не толще пальца, глядя спереди, но зa то были необыкновенно широки, глядя
с боку.
Он уже входил, ступая во всю
ногу, чтобы не шуметь, по отлогим ступеням террасы, когда вдруг вспомнил то, что он всегда забывал, и то, что составляло самую мучительную сторону его отношений к ней, — ее сына
с его вопрошающим, противным, как ему казалось, взглядом.
Жеребец,
с усилием тыкаясь
ногами, укоротил быстрый ход своего большого тела, и кавалергардский офицер, как человек, проснувшийся от тяжелого сна, оглянулся кругом и
с трудом улыбнулся. Толпа своих и чужих окружила его.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно, как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в то самое время, как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под
ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался
с Дианой на той стороне реки (Кузовлев пустил поводья после прыжка, и лошадь полетела
с ним через голову).
Она наддала и мерно, так точно, как он предполагал, взвилась и, оттолкнувшись от земли, отдалась силе инерции, которая перенесла ее далеко за канаву; и в том же самом такте, без усилия,
с той же
ноги, Фру-Фру продолжала скачку.
— Да, Бог дает крест и дает силу нести его. Часто удивляешься, к чему тянется эта жизнь…
С той стороны! —
с досадой обратилась она к Вареньке, не так завёртывавшей ей пледом
ноги.
Махая всё так же косой, он маленьким, твердым шажком своих обутых в большие лапти
ног влезал медленно на кручь и, хоть и трясся всем телом и отвисшими ниже рубахи портками, не пропускал на пути ни одной травинки, ни одного гриба и так же шутил
с мужиками и Левиным.
Хотя и хлопотливо было смотреть за всеми детьми и останавливать их шалости, хотя и трудно было вспомнить и не перепутать все эти чулочки, панталончики, башмачки
с разных
ног и развязывать, расстегивать и завязывать тесемочки и пуговки.
Был уже шестой час и потому, чтобы поспеть во-время и вместе
с тем не ехать на своих лошадях, которых все знали, Вронский сел в извозчичью карету Яшвина и велел ехать как можно скорее. Извозчичья старая четвероместная карета была просторна. Он сел в угол, вытянул
ноги на переднее место и задумался.
Он
с новой силой почувствовал самого себя, от упругих движений
ног до движения легких при дыхании, и что-то защекотало его губы.
— Ну как не грех не прислать сказать! Давно ли? А я вчера был у Дюссо и вижу на доске «Каренин», а мне и в голову не пришло, что это ты! — говорил Степан Аркадьич, всовываясь
с головой в окно кареты. А то я бы зашел. Как я рад тебя видеть! — говорил он, похлопывая
ногу об
ногу, чтобы отряхнуть
с них снег. — Как не грех не дать знать! — повторил он.
«Вы можете затоптать в грязь», слышал он слова Алексея Александровича и видел его пред собой, и видел
с горячечным румянцем и блестящими глазами лицо Анны,
с нежностью и любовью смотрящее не на него, а на Алексея Александровича; он видел свою, как ему казалось, глупую и смешную фигуру, го когда Алексей Александрович отнял ему от лица руки. Он опять вытянул
ноги и бросился на диван в прежней позе и закрыл глаза.
Присутствие княгини Тверской, и по воспоминаниям, связанным
с нею, и потому, что он вообще не любил ее, было неприятно Алексею Александровичу, и он пошел прямо в детскую. В первой детской Сережа, лежа грудью на столе и положив
ноги на стул, рисовал что-то, весело приговаривая. Англичанка, заменившая во время болезни Анны француженку,
с вязаньем миньярдиз сидевшая подле мальчика, поспешно встала, присела и дернула Сережу.
Можно было поправить рисунок сообразно
с требованиями этой фигуры, можно и должно даже было иначе расставить
ноги, совсем переменить положение левой руки, откинуть волосы.
— Да нельзя же в коридоре разговаривать! — сказал Левин,
с досадой оглядываясь на господина, который, подрагивая
ногами, как будто по своему делу шел в это время по коридору.
С рукой мертвеца в своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что делает Кити, кто живет в соседнем нумере, свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал руку и ощупал
ноги.
Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
Неторопливо передвигая
ногами, Алексей Александрович
с обычным видом усталости и достоинства поклонился этим господам, говорившим о нем, и, глядя в дверь, отыскивал глазами графиню Лидию Ивановну.
Всё лицо ее будет видно, она улыбнется, обнимет его, он услышит ее запах, почувствует нежность ее руки и заплачет счастливо, как он раз вечером лег ей в
ноги и она щекотала его, а он хохотал и кусал ее белую
с кольцами руку.
Можно просидеть несколько часов, поджав
ноги в одном и том же положении, если знаешь, что ничто не помешает переменить положение; но если человек знает, что он должен сидеть так
с поджатыми
ногами, то сделаются судороги,
ноги будут дергаться и тискаться в то место, куда бы он хотел вытянуть их.
Нахмуренный вернулся он в свой номер и, подсев к Яшвину, вытянувшему свои длинные
ноги на стул и пившему коньяк
с сельтерской водой, велел себе подать того же.
Этим движением он зацепил столик, на котором стояла сельтерская вода и графин
с коньяком, и чуть не столкнул его. Он хотел подхватить, уронил и
с досады толкнул
ногой стол и позвонил.
— Я очень рад, поедем. А вы охотились уже нынешний год? — сказал Левин Весловскому, внимательно оглядывая его
ногу, но
с притворною приятностью, которую так знала в нем Кити и которая так не шла ему. — Дупелей не знаю найдем ли, а бекасов много. Только надо ехать рано. Вы не устанете? Ты не устал, Стива?
— Ты пойми ужас и комизм моего положения, — продолжал он отчаянным шопотом, — что он у меня в доме, что он ничего неприличного собственно ведь не сделал, кроме этой развязности и поджимания
ног. Он считает это самым хорошим тоном, и потому я должен быть любезен
с ним.
— Ну, теперь расходимся, — сказал Степан Аркадьич и, прихрамывая на левую
ногу и держа ружье наготове и посвистывая собаке, пошел в одну сторону. Левин
с Весловским пошли в другую.
— Идите, идите, вы найдете дорогу на мельницу! — крикнул Левин и, оглянувшись,
с удовольствием увидел, что Весловский, нагнувшись и спотыкаясь усталыми
ногами и держа ружье в вытянутой руке, выбирался из болота к мужикам.
«Нет, надо опомниться!» сказал он себе. Он поднял ружье и шляпу, подозвал к
ногам Ласку и вышел из болота. Выйдя на сухое, он сел на кочку, разулся, вылил воду из сапога, потом подошел к болоту, напился со ржавым вкусом воды, намочил разгоревшиеся стволы и обмыл себе лицо и руки. Освежившись, он двинулся опять к тому месту, куда пересел бекас,
с твердым намерением не горячиться.
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки о прелести этого ночлега и запаха сена, о прелести сломанной телеги (ему она казалась сломанною, потому что была снята
с передков), о добродушии мужиков, напоивших его водкой, о собаках, лежавших каждая у
ног своего хозяина, Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой он был прошлым летом.
Не чувствуя движения своих
ног, Ласка напряженным галопом, таким, что при каждом прыжке она могла остановиться, если встретится необходимость, поскакала направо прочь от дувшего
с востока предрассветного ветерка и повернулась на ветер.
Теперь, когда он не мешал ей, она знала, что делать, и, не глядя себе под
ноги и
с досадой спотыкаясь по высоким кочкам и попадая в воду, но справляясь гибкими, сильными
ногами, начала круг, который всё должен был объяснить ей.
— Должно дома, — сказал мужик, переступая босыми
ногами и оставляя по пыли ясный след ступни
с пятью пальцами. — Должно дома, — повторил он, видимо желая разговориться. — Вчера гости еще приехали. Гостей — страсть…. Чего ты? — Он обернулся к кричавшему ему что-то от телеги парню. — И то! Даве тут проехали все верхами жнею смотреть. Теперь должно дома. А вы чьи будете?..