Неточные совпадения
Сергей Иванович любовался всё время
красотою заглохшего от листвы леса, указывая брату
то на темную с тенистой стороны, пестреющую желтыми прилистниками, готовящуюся к цвету старую липу,
то на изумрудом блестящие молодые побеги дерев нынешнего года.
Слова снимали для него
красоту с
того, что он видел.
Теперь она одевалась не для себя, не для своей
красоты, а для
того, чтоб она, как мать этих прелестей, не испортила общего впечатления.
Вронский три года не видал Серпуховского. Он возмужал, отпустив бакенбарды, но он был такой же стройный, не столько поражавший
красотой, сколько нежностью и благородством лица и сложения. Одна перемена, которую заметил в нем Вронский, было
то тихое, постоянное сияние, которое устанавливается на лицах людей, имеющих успех и уверенных в признании этого успеха всеми. Вронский знал это сияние и тотчас же заметил его на Серпуховском.
Он смотрел на ее высокую прическу с длинным белым вуалем и белыми цветами, на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее
красоте, но потому, что, несмотря на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого лица, ее взгляда, ее губ были всё
тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Он не знал прежде Анны и был поражен ее
красотой и еще более
тою простотой, с которою она принимала свое положение.
Портрет с пятого сеанса поразил всех, в особенности Вронского, не только сходством, но и особенною
красотою. Странно было, как мог Михайлов найти
ту ее особенную
красоту. «Надо было знать и любить ее, как я любил, чтобы найти это самое милое ее душевное выражение», думал Вронский, хотя он по этому портрету только узнал это самое милое ее душевное выражение. Но выражение это было так правдиво, что ему и другим казалось, что они давно знали его.
Он посмотрел на нее. Он видел всю
красоту ее лица и наряда, всегда так шедшего к ней. Но теперь именно
красота и элегантность ее были
то самое, что раздражало его.
Он не мог сказать ей это. «Но как она может не понимать этого, и что в ней делается?» говорил он себе. Он чувствовал, как в одно и
то же время уважение его к ней уменьшалось и увеличивалось сознание ее
красоты.
В чувстве его к ней теперь не было ничего таинственного, и потому
красота ее, хотя и сильнее, чем прежде, привлекала его, вместе с
тем теперь оскорбляла его.
Кто не знал ее и ее круга, не слыхал всех выражений соболезнования, негодования и удивления женщин, что она позволила себе показаться в свете и показаться так заметно в своем кружевном уборе и со своей
красотой,
те любовались спокойствием и
красотой этой женщины и не подозревали, что она испытывала чувства человека, выставляемого у позорного столба.
Разве не молодость было
то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки, в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось в одно с поразившим его своею
красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего в синей дали?
Но теперь Долли была поражена
тою временною
красотой, которая только в минуты любви бывает на женщинах и которую она застала теперь на лице Анны.
Когда она вошла в спальню, Вронский внимательно посмотрел на нее. Он искал следов
того разговора, который, он знал, она, так долго оставаясь в комнате Долли, должна была иметь с нею. Но в ее выражении, возбужденно-сдержанном и что-то скрывающем, он ничего не нашел, кроме хотя и привычной ему, но всё еще пленяющей его
красоты, сознания ее и желания, чтоб она на него действовала. Он не хотел спросить ее о
том, что они говорили, но надеялся, что она сама скажет что-нибудь. Но она сказала только...
Анна вышла ему навстречу из-за трельяжа, и Левин увидел в полусвете кабинета
ту самую женщину портрета в темном, разноцветно-синем платье, не в
том положении, не с
тем выражением, но на
той самой высоте
красоты, на которой она была уловлена художником на портрете.
Вопрос о возможности иметь детей был давно спорный и раздражавший ее. Его желание иметь детей она объясняла себе
тем, что он не дорожил ее
красотой.
Он был очень хорош собой; высокая фигура его, благородная осанка, красивые мужественные черты, совершенно обнаженный череп, и все это вместе, стройно соединенное, сообщали его наружности неотразимую привлекательность. Его бюст — pendant [под стать (фр.).] бюсту А. П. Ермолова, которому его насупленный, четверо-угольный лоб, шалаш седых волос и взгляд, пронизывающий даль, придавали
ту красоту вождя, состарившегося в битвах, в которую влюбилась Мария Кочубей в Мазепе.
Я гулял — то в саду нашей дачи, то по Нескучному, то за заставой; брал с собою какую-нибудь книгу — курс Кайданова, например, — но редко ее развертывал, а больше вслух читал стихи, которых знал очень много на память; кровь бродила во мне, и сердце ныло — так сладко и смешно: я все ждал, робел чего-то и всему дивился и весь был наготове; фантазия играла и носилась быстро вокруг одних и тех же представлений, как на заре стрижи вокруг колокольни; я задумывался, грустил и даже плакал; но и сквозь слезы и сквозь грусть, навеянную то певучим стихом,
то красотою вечера, проступало, как весенняя травка, радостное чувство молодой, закипающей жизни.
Неточные совпадения
Таким образом, однажды, одевшись лебедем, он подплыл к одной купавшейся девице, дочери благородных родителей, у которой только и приданого было, что
красота, и в
то время, когда она гладила его по головке, сделал ее на всю жизнь несчастною.
Дело в
том, что в это самое время на выезде из города, в слободе Навозной, цвела
красотой посадская жена Алена Осипова.
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными, не говоря уже о
красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем
том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою, и весьма многие дамы, отворотившись, скажут: «Фи, такой гадкий!» Увы! все это известно автору, и при всем
том он не может взять в герои добродетельного человека, но… может быть, в сей же самой повести почуются иные, еще доселе не бранные струны, предстанет несметное богатство русского духа, пройдет муж, одаренный божескими доблестями, или чудная русская девица, какой не сыскать нигде в мире, со всей дивной
красотой женской души, вся из великодушного стремления и самоотвержения.
Платон Михалыч Платонов был Ахиллес и Парид [Так в рукописи. Следует: Парис.] вместе: стройное сложение, картинный рост, свежесть — все было собрано в нем. Приятная усмешка с легким выраженьем иронии как бы еще усиливала его
красоту. Но, несмотря на все это, было в нем что-то неоживленное и сонное. Страсти, печали и потрясения не навели морщины на девственное, свежее его лицо, но с
тем вместе и не оживили его.