Неточные совпадения
— Ах, оставьте, оставьте меня! — сказала она и, вернувшись в спальню, села опять на
то же место, где она говорила с мужем, сжав исхудавшие руки с кольцами, спускавшимися с костлявых пальцев, и принялась перебирать в воспоминании весь бывший
разговор.
Разговор не умолкал ни на минуту, так что старой княгине, всегда имевшей про запас, на случай неимения
темы, два тяжелые орудия: классическое и реальное образование и общую воинскую повинность, не пришлось выдвигать их, а графине Нордстон не пришлось подразнить Левина.
Она, счастливая, довольная после
разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на
то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится, как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
«
То и прелестно, — думал он, возвращаясь от Щербацких и вынося от них, как и всегда, приятное чувство чистоты и свежести, происходившее отчасти и оттого, что он не курил целый вечер, и вместе новое чувство умиления пред ее к себе любовью, —
то и прелестно, что ничего не сказано ни мной, ни ею, но мы так понимали друг друга в этом невидимом
разговоре взглядов и интонаций, что нынче яснее, чем когда-нибудь, она сказала мне, что любит.
Облонский обедал дома;
разговор был общий, и жена говорила с ним, называя его «ты», чего прежде не было. В отношениях мужа с женой оставалась
та же отчужденность, но уже не было речи о разлуке, и Степан Аркадьич видел возможность объяснения и примирения.
Во время кадрили ничего значительного не было сказано, шел прерывистый
разговор то о Корсунских, муже и жене, которых он очень забавно описывал, как милых сорокалетних детей,
то о будущем общественном театре, и только один раз
разговор затронул ее за живое, когда он спросил о Левине, тут ли он, и прибавил, что он очень понравился ему.
— Все или один?» И, не помогая мучившемуся юноше, с которым она танцовала, в
разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крикам Корсунского,
то бросающего всех в grand rond, [большой круг,]
то в chaîne, [цепь,] она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше.
И с
тем неуменьем, с
тою нескладностью
разговора, которые так знал Константин, он, опять оглядывая всех, стал рассказывать брату историю Крицкого: как его выгнали из университета зa
то, что он завел общество вспоможения бедным студентам и воскресные школы, и как потом он поступил в народную школу учителем, и как его оттуда также выгнали, и как потом судили за что-то.
Он слушал
разговор Агафьи Михайловны о
том, как Прохор Бога забыл, и на
те деньги, что ему подарил Левин, чтобы лошадь купить, пьет без просыпу и жену избил до смерти; он слушал и читал книгу и вспоминал весь ход своих мыслей, возбужденных чтением.
Сначала мешала возня и ходьба; потом, когда тронулся поезд, нельзя было не прислушаться к звукам; потом снег, бивший в левое окно и налипавший на стекло, и вид закутанного, мимо прошедшего кондуктора, занесенного снегом, с одной стороны, и
разговоры о
том, какая теперь страшная метель на дворе, развлекали ее внимание.
Разговор был прерван этим замечанием, и надо было придумывать опять новую
тему.
Этот
разговор поддержался, так как говорилось намеками именно о
том, чего нельзя было говорить в этой гостиной,
то есть об отношениях Тушкевича к хозяйке.
Около самовара и хозяйки
разговор между
тем, точно так же поколебавшись несколько времени между тремя неизбежными
темами: последнею общественною новостью, театром и осуждением ближнего, тоже установился, попав на последнюю
тему,
то есть на злословие.
Но не одни эти дамы, почти все, бывшие в гостиной, даже княгиня Мягкая и сама Бетси, по нескольку раз взглядывали на удалившихся от общего кружка, как будто это мешало им. Только один Алексей Александрович ни разу не взглянул в
ту сторону и не был отвлечен от интереса начатого
разговора.
— О, да! — сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не понимая ни одного слова из
того, что говорила ей Бетси. Она перешла к большому столу и приняла участие в общем
разговоре.
— Я хочу предостеречь тебя в
том, — сказал он тихим голосом, — что по неосмотрительности и легкомыслию ты можешь подать в свете повод говорить о тебе. Твой слишком оживленный
разговор сегодня с графом Вронским (он твердо и с спокойною расстановкой выговорил это имя) обратил на себя внимание.
Левин был благодарен Облонскому за
то, что
тот со своим всегдашним тактом, заметив, что Левин боялся
разговора о Щербацких, ничего не говорил о них; но теперь Левину уже хотелось узнать
то, что его так мучало, но он не смел заговорить.
Он приехал к Брянскому, пробыл у него пять минут и поскакал назад. Эта быстрая езда успокоила его. Всё тяжелое, что было в его отношениях к Анне, вся неопределенность, оставшаяся после их
разговора, всё выскочило из его головы; он с наслаждением и волнением думал теперь о скачке, о
том, что он всё-таки поспеет, и изредка ожидание счастья свидания нынешней ночи вспыхивало ярким светом в его воображении.
Он только как будто имел на нее маленькое неудовольствие за
тот первый ночной
разговор, который она отклонила от себя.
Всё это она говорила весело, быстро и с особенным блеском в глазах; но Алексей Александрович теперь не приписывал этому тону ее никакого значения. Он слышал только ее слова и придавал им только
тот прямой смысл, который они имели. И он отвечал ей просто, хотя и шутливо. Во всем
разговоре этом не было ничего особенного, но никогда после без мучительной боли стыда Анна не могла вспомнить всей этой короткой сцены.
Мадам Шталь говорила с Кити как с милым ребенком, на которого любуешься, как на воспоминание своей молодости, и только один раз упомянула о
том, что во всех людских горестях утешение дает лишь любовь и вера и что для сострадания к нам Христа нет ничтожных горестей, и тотчас же перевела
разговор на другое.
Дарье Александровне не хотелось уходить от баб, так интересен ей был
разговор с ними, так совершенно одни и
те же были их интересы.
— Право? — сказал он, вспыхнув, и тотчас же, чтобы переменить
разговор, сказал: — Так прислать вам двух коров? Если вы хотите считаться,
то извольте заплатить мне по пяти рублей в месяц, если вам не совестно.
И Левин, чтобы только отвлечь
разговор, изложил Дарье Александровне теорию молочного хозяйства, состоящую в
том, что корова есть только машина для переработки корма в молоко, и т. д.
Действительно, за чаем, который им принесли на столике — подносе в прохладную маленькую гостиную, между двумя женщинами завязался a cosy chat, какой и обещала княгиня Тверская до приезда гостей. Они пересуживали
тех, кого ожидали, и
разговор остановился на Лизе Меркаловой.
Всё это было прекрасно, но Вронский знал, что в этом грязном деле, в котором он хотя и принял участие только
тем, что взял на словах ручательство зa Веневского, ему необходимо иметь эти 2500, чтоб их бросить мошеннику и не иметь с ним более никаких
разговоров.
— Она дружна с Варей, и это единственные женщины петербургские, с которыми мне приятно видеться, — улыбаясь ответил Вронский. Он улыбался
тому, что предвидел
тему, на которую обратится
разговор, и это было ему приятно.
Кроме
того, Левин знал, что он увидит у Свияжского помещиков соседей, и ему теперь особенно интересно было поговорить, послушать о хозяйстве
те самые
разговоры об урожае, найме рабочих и т. п., которые, Левин знал, принято считать чем-то очень низким, но которые теперь для Левина казались одними важными.
Вечером, за чаем, в присутствии двух помещиков, приехавших по каким-то делам опеки, завязался
тот самый интересный
разговор, какого и ожидал Левин.
И в самом приятном расположении духа Свияжский встал и отошел, видимо, предполагая, что
разговор окончен на
том самом месте, где Левину казалось, что он только начинается.
Оставшись в отведенной комнате, лежа на пружинном тюфяке, подкидывавшем неожиданно при каждом движении его руки и ноги, Левин долго не спал. Ни один
разговор со Свияжским, хотя и много умного было сказано им, не интересовал Левина; но доводы помещика требовали обсуждения. Левин невольно вспомнил все его слова и поправлял в своем воображении
то, что он отвечал ему.
Ему хотелось плакать над своим умирающим любимым братом, и он должен был слушать и поддерживать
разговор о
том, как он будет жить.
И, желая переменить
разговор, он спросил о
том, что интересовало их обоих, — о новом начальнике Степана Аркадьича, еще не старом человеке, получившем вдруг такое высокое назначение.
Кознышев признавал
то и другое, но с ограничениями. Когда же они выходили из гостиной, чтобы заключить
разговор, Кознышев сказал улыбаясь...
Разговор,
то общий,
то частный, не умолкал и к концу обеда так оживился, что мужчины встали из-за стола, не переставая говорить, и даже Алексей Александрович оживился.
При пилюлях Сергея Ивановича все засмеялись, и в особенности громко и весело Туровцын, дождавшийся наконец
того смешного, чего он только и ждал, слушая
разговор. Степан Аркадьич не ошибся, пригласив Песцова. С Песцовым
разговор умный не мог умолкнуть ни на минуту. Только что Сергей Иванович заключил
разговор своей шуткой, Песцов тотчас поднял новый.
И
разговор тотчас же перескочил на новую
тему женского образования.
— Если хорошенько разобрать историю этой девушки,
то вы найдете, что эта девушка бросила семью, или свою, или сестрину, где бы она могла иметь женское дело, — неожиданно вступая в
разговор, сказала с раздражительностью Дарья Александровна, вероятно догадываясь, какую девушку имел в виду Степан Аркадьич.
У них шел свой
разговор с Левиным, и не
разговор, а какое-то таинственное общение, которое с каждою минутой всё ближе связывало их и производило в обоих чувство радостного страха пред
тем неизвестным, в которое они вступали.
Когда встали из-за стола, Левину хотелось итти за Кити в гостиную; но он боялся, не будет ли ей это неприятно по слишком большой очевидности его ухаживанья за ней. Он остался в кружке мужчин, принимая участие в общем
разговоре, и, не глядя на Кити, чувствовал ее движения, ее взгляды и
то место, на котором она была в гостиной.
Они возобновили
разговор, шедший за обедом: о свободе и занятиях женщин. Левин был согласен с мнением Дарьи Александровны, что девушка, не вышедшая замуж, найдет себе дело женское в семье. Он подтверждал это
тем, что ни одна семья не может обойтись без помощницы, что в каждой, бедной и богатой семье есть и должны быть няньки, наемные или родные.
Долли утешилась совсем от горя, причиненного ей
разговором с Алексеем Александровичем, когда она увидела эти две фигуры: Кити с мелком в руках и с улыбкой робкою и счастливою, глядящую вверх на Левина, и его красивую фигуру, нагнувшуюся над столом, с горящими глазами, устремленными
то на стол,
то на нее. Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «тогда я не могла иначе ответить».
В столовой он позвонил и велел вошедшему слуге послать опять за доктором. Ему досадно было на жену за
то, что она не заботилась об этом прелестном ребенке, и в этом расположении досады на нее не хотелось итти к ней, не хотелось тоже и видеть княгиню Бетси; но жена могла удивиться, отчего он, по обыкновению, не зашел к ней, и потому он, сделав усилие над собой, пошел в спальню. Подходя по мягкому ковру к дверям, он невольно услыхал
разговор, которого не хотел слышать.
— Я не в бреду; пожалуйста, сделай, чтобы не было
разговоров о
том, что я выстрелил в себя нарочно.
Оставшись один и вспоминая
разговоры этих холостяков, Левин еще раз спросил себя: есть ли у него в душе это чувство сожаления о своей свободе, о котором они говорили? Он улыбнулся при этом вопросе. «Свобода? Зачем свобода? Счастие только в
том, чтобы любить и желать, думать ее желаниями, ее мыслями,
то есть никакой свободы, — вот это счастье!»
Сначала полагали, что жених с невестой сию минуту приедут, не приписывая никакого значения этому запозданию. Потом стали чаще и чаще поглядывать на дверь, поговаривая о
том, что не случилось ли чего-нибудь. Потом это опоздание стало уже неловко, и родные и гости старались делать вид, что они не думают о женихе и заняты своим
разговором.
— Так вот как, — начал Вронский, чтобы начать какой-нибудь
разговор. — Так ты поселился здесь? Так ты всё занимаешься
тем же? — продолжал он, вспоминая, что ему говорили, что Голенищев писал что-то…
— Да, удивительное мастерство! — сказал Вронский. — Как эти фигуры на заднем плане выделяются! Вот техника, — сказал он, обращаясь к Голенищеву и этим намекая на бывший между ними
разговор о
том, что Вронский отчаивался приобрести эту технику.
Слово талант, под которым они разумели прирожденную, почти физическую способность, независимую от ума и сердца, и которым они хотели назвать всё, что переживаемо было художником, особенно часто встречалось в их
разговоре, так как оно им было необходимо, для
того чтобы называть
то, о чем они не имели никакого понятия, но хотели говорить.
Василий Лукич между
тем, не понимавший сначала, кто была эта дама, и узнав из
разговора, что это была
та самая мать, которая бросила мужа и которую он не знал, так как поступил в дом уже после нее, был в сомнении, войти ли ему или нет, или сообщить Алексею Александровичу.