Неточные совпадения
Степан Аркадьич
с сестрой под руку, тоже
с испуганными
лицами, вернулись и остановились, избегая народ,
у входа в вагон.
Она была не вновь выезжающая,
у которой на бале все
лица сливаются в одно волшебное впечатление; она и не была затасканная по балам девушка, которой все
лица бала так знакомы, что наскучили; но она была на середине этих двух, — она была возбуждена, а вместе
с тем обладала собой настолько, что могла наблюдать.
Нахмуренное
лицо Алексея Вронского побледнело, и выдающаяся нижняя челюсть его дрогнула, что
с ним бывало редко. Он, как человек
с очень добрым сердцем, сердился редко, но когда сердился и когда
у него дрожал подбородок, то, как это и знал Александр Вронский, он был опасен. Александр Вронский весело улыбнулся.
Кити называла ему те знакомые и незнакомые
лица, которые они встречали.
У самого входа в сад они встретили слепую М-mе Berthe
с проводницей, и князь порадовался на умиленное выражение старой Француженки, когда она услыхала голос Кити. Она тотчас
с французским излишеством любезности заговорила
с ним, хваля его зa то, что
у него такая прекрасная дочь, и в глаза превознося до небес Кити и называя ее сокровищем, перлом и ангелом-утешителем.
Теперь, когда он держал в руках его письмо, он невольно представлял себе тот вызов, который, вероятно, нынче же или завтра он найдет
у себя, и самую дуэль, во время которой он
с тем самым холодным и гордым выражением, которое и теперь было на его
лице, выстрелив в воздух, будет стоять под выстрелом оскорбленного мужа.
Долли, Чириков и Степан Аркадьич выступили вперед поправить их. Произошло замешательство, шопот и улыбки, но торжественно-умиленное выражение на
лицах обручаемых не изменилось; напротив, путаясь руками, они смотрели серьезнее и торжественнее, чем прежде, и улыбка,
с которою Степан Аркадьич шепнул, чтобы теперь каждый надел свое кольцо, невольно замерла
у него на губах. Ему чувствовалось, что всякая улыбка оскорбит их.
Сняв венцы
с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она была прелестна тем новым сиянием счастия, которое было на ее
лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял
у них из рук свечи.
Он рисовал эту новую позу, и вдруг ему вспомнилось
с выдающимся подбородком энергическое
лицо купца,
у которого он брал сигары, и он это самое
лицо, этот подбородок нарисовал человеку.
Левин положил брата на спину, сел подле него и не дыша глядел на его
лицо. Умирающий лежал, закрыв глаза, но на лбу его изредка шевелились мускулы, как
у человека, который глубоко и напряженно думает. Левин невольно думал вместе
с ним о том, что такое совершается теперь в нем, но, несмотря на все усилия мысли, чтоб итти
с ним вместе, он видел по выражению этого спокойного строгого
лица и игре мускула над бровью, что для умирающего уясняется и уясняется то, что всё так же темно остается для Левина.
Было
у Алексея Александровича много таких людей, которых он мог позвать к себе обедать, попросить об участии в интересовавшем его деле, о протекции какому-нибудь искателю,
с которыми он мог обсуждать откровенно действия других
лиц и высшего правительства; но отношения к этим
лицам были заключены в одну твердо определенную обычаем и привычкой область, из которой невозможно было выйти.
Сонно улыбаясь, всё
с закрытыми глазами, он перехватился пухлыми ручонками от спинки кровати за ее плечи, привалился к ней, обдавая ее тем милым сонным запахом и теплотой, которые бывают только
у детей, и стал тереться
лицом об ее шею и плечи.
Всё в ее
лице: определенность ямочек щек и подбородка, склад губ, улыбка, которая как бы летала вокруг
лица, блеск глаз, грация и быстрота движений, полнота звуков голоса, даже манера,
с которою она сердито-ласково ответила Весловскому, спрашивавшему
у нее позволения сесть на ее коба, чтобы выучить его галопу
с правой ноги, — всё было особенно привлекательно; и, казалось, она сама знала это и радовалась этому.
Левин вошел в залу, получил беленький шарик и вслед за братом Сергеем Ивановичем подошел к столу,
у которого стоял
с значительным и ироническим
лицом, собирая в кулак бороду и нюхая ее, Свияжский.
«А ничего, так tant pis», подумал он, опять похолодев, повернулся и пошел. Выходя, он в зеркало увидал ее
лицо, бледное,
с дрожащими губами. Он и хотел остановиться и сказать ей утешительное слово, но ноги вынесли его из комнаты, прежде чем он придумал, что сказать. Целый этот день он провел вне дома, и, когда приехал поздно вечером, девушка сказала ему, что
у Анны Аркадьевны болит голова, и она просила не входить к ней.
Кити стояла
с засученными рукавами
у ванны над полоскавшимся в ней ребенком и, заслышав шаги мужа, повернув к нему
лицо, улыбкой звала его к себе. Одною рукою она поддерживала под голову плавающего на спине и корячившего ножонки пухлого ребенка, другою она, равномерно напрягая мускул, выжимала на него губку.