Но положим, что слова Христа о страшном суде и совершении века и другие слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете жизни, о царстве бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что жизнь истинная есть только
жизнь сына человеческого по воле отца. Это тем легче допустить, что учение о жизни истинной по воле отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
Неточные совпадения
Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, бог-сын, пострадал за людей, искупил перед отцом грех их и дал людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся верующим; но, кроме всего этого, этот бог-сын дал людям и учение и пример
жизни для спасения.
Это-то рождение от бога, этого
сына бога в человеке, мы должны возвысить в себе для того, чтобы получить
жизнь истинную (14—17).
Тот, кто возвысит в себе этого
сына бога над всем остальным, кто поверит, что
жизнь только в нем, тот не будет в разделении с
жизнью.
Чтобы быть участником в этой
жизни, человек должен отречься от своей воли для исполнения воли отца
жизни, давшего ее
сыну человеческому.
Воля же отца
жизни есть
жизнь не отдельного человека, а единого
сына человеческого, живущего в людях, и потому человек сохраняет
жизнь только тогда, когда он на
жизнь свою смотрит как на залог, как на талант, данный ему отцом для того, чтобы служить
жизни всех, когда он живет не для себя, а для
сына человеческого.
Христос учит спасению от
жизни личной и полагает это спасение в возвеличении
сына человеческого и
жизни в боге.
Связывая это свое учение с учением евреев о пришествии мессии, он говорит евреям о восстановлении
сына человеческого из мертвых, разумея под этим не плотское и личное восстановление мертвых, а пробуждение
жизни в боге.
Учение Христа в том, чтобы возвысить
сына человеческого, т. е. сущность
жизни человека — признать себя
сыном бога.
Христос в противоположность
жизни временной, частной, личной учит той вечной
жизни, которую по Второзаконию бог обещал израилю, но только с той разницею, что, по понятию евреев,
жизнь вечная продолжалась только в избранном народе израильском и для приобретения этой
жизни нужно было соблюдать исключительные законы бога для израиля, а по учению Христа
жизнь вечная продолжается в
сыне человеческом, и для сохранения ее нужно соблюдать законы Христа, выражающие волю бога для всего человечества.
Только при этом условии, по учению Христа,
жизнь личная не погибает, а становится вечною непоколебимо в
сыне человеческом.
Продолжение
жизни, по учению Христа, несомненно потому, что
жизнь, по его учению, переносится в
сына человеческого, живущего по воле отца.
Всякое осмысливание личной
жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения людям, человечеству —
сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя личная
жизнь погибает, а
жизнь всего мира по воле отца не погибает и что одно только слияние с ней дает мне возможность спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую
жизнь! Хоть мало, но верно.
Они не могут принести в жертву единственного
сына, как это сделал Авраам, между тем как Авраам не мог даже задуматься над тем, принести ли, или не принести
сына своего в жертву богу, тому богу, который один давал смысл и благо его
жизни.
Если существует еще мир зла, то он существует только как нечто мертвое, он живет только по инерции; — в нем нет уже основ
жизни. Его нет для верующего в заповеди Христа. Он побежден в разумном сознании
сына человеческого. Разбежавшийся поезд еще бежит по прямому направлению, но вся разумная работа на нем делается уже давно для обратного направления.
Люди этой церкви знают, что
жизнь их есть благо, если они не нарушают единства
сына человеческого, и что благо это нарушается только неисполнением заповедей Христа. И потому люди этой церкви не могут не исполнять этих заповедей и не учить других исполнению их.
— Слушай, отец: я царь и дело трудное — править большим государством; быть милостивым — вредно для государства, быть строгим — повелевает долг царя, но строгость точно камень лежит на моем сердце. Вот и сегодня, в годовщину моего венчания на царство, вместе с придорожными татями погиб на виселице сын изменника Воротынского, — неповинен он был еще по делам, но лишь по рождению. Правильно ли поступил я, пресекши молодую
жизнь сына крамольника, дабы он не угодил в отца, друга Курбского?
Неточные совпадения
Он не верит и в мою любовь к
сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не брошу
сына, не могу бросить
сына, что без
сына не может быть для меня
жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив
сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах буду сделать этого».
— Весьма трудно ошибаться, когда жена сама объявляет о том мужу. Объявляет, что восемь лет
жизни и
сын — что всё это ошибка и что она хочет жить сначала, — сказал он сердито, сопя носом.
Пускай муж опозорит и выгонит ее, пускай Вронский охладеет к ней и продолжает вести свою независимую
жизнь (она опять с желчью и упреком подумала о нем), она не может оставить
сына.
Всё, что постигнет ее и
сына, к которому точно так же как и к ней, переменились его чувства, перестало занимать его. Одно, что занимало его теперь, это был вопрос о том, как наилучшим, наиприличнейшим, удобнейшим для себя и потому справедливейшим образом отряхнуться от той грязи, которою она зaбрызгала его в своем падении, и продолжать итти по своему пути деятельной, честной и полезной
жизни.
Когда Алексей Александрович с помощью Лидии Ивановны вновь вернулся к
жизни и деятельности, он почувствовал своею обязанностью заняться воспитанием оставшегося на его руках
сына.