Неточные совпадения
Вслед
за этой третьей заповедью приводится четвертая ссылка и излагается четвертая заповедь (Матф. V, 38—42; Лук. VI, 29, 30). «Вы слышали, что сказано: око
за око и зуб
за зуб. А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю
одежду. И кто принудит тебя
идти с ним на одно поприще,
иди с ним на два. Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся».
Теперь я не могу содействовать ничему тому, что внешне возвышает меня над людьми, отделяет от них; не могу, как я прежде это делал, признавать ни
за собой, ни
за другими никаких званий, чинов и наименований, кроме звания и имени человека; не могу искать
славы и похвалы, не могу искать таких знаний, которые отделяли бы меня от других, не могу не стараться избавиться от своего богатства, отделяющего меня от людей, не могу в жизни своей, в обстановке ее, в пище, в
одежде, во внешних приемах не искать всего того, что не разъединяет меня, а соединяет с большинством людей.
Неточные совпадения
Таинственные тени гуськом
шли одна
за другой, застегнутые, выстриженные, однообразным шагом, в однообразных
одеждах, всё
шли, всё
шли…
В помещение под вывеской «Магазин мод» входят, осторожно и молча, разнообразно одетые, но одинаково смирные люди, снимают верхнюю
одежду, складывая ее на прилавки, засовывая на пустые полки; затем они, «гуськом»
идя друг
за другом, спускаются по четырем ступенькам в большую, узкую и длинную комнату, с двумя окнами в ее задней стене, с голыми стенами, с печью и плитой в углу, у входа: очевидно — это была мастерская.
Когда
идешь по тайге днем, то обходишь колодник, кусты и заросли. В темноте же всегда, как нарочно, залезешь в самую чащу. Откуда-то берутся сучья, которые то и дело цепляются
за одежду, ползучие растения срывают головной убор, протягиваются к лицу и опутывают ноги.
Еще в страду девки
за людей
шли, все же подмога, а в остальное время все-то они вместе расколотого гроша не стоили и едва себе на
одежду заробливали.
Ромашов, который теперь уже не
шел, а бежал, оживленно размахивая руками, вдруг остановился и с трудом пришел в себя. По его спине, по рукам и ногам, под
одеждой, по голому телу, казалось, бегали чьи-то холодные пальцы, волосы на голове шевелились, глаза резало от восторженных слез. Он и сам не заметил, как дошел до своего дома, и теперь, очнувшись от пылких грез, с удивлением глядел на хорошо знакомые ему ворота, на жидкий фруктовый сад
за ними и на белый крошечный флигелек в глубине сада.