Неточные совпадения
Я прожил на свете 55 лет и, за исключением 14 или 15 детских, 35 лет я прожил нигилистом в настоящем значении этого слова,
то есть не социалистом и революционером, как обыкновенно понимают это слово, а нигилистом в смысле отсутствия всякой
веры.
Я перешел от нигилизма к церкви только потому, что сознал невозможность жизни без
веры, без знания
того, что хорошо и дурно помимо моих животных инстинктов.
Смущало меня больше всего
то, что всё зло людское — осуждение частных людей, осуждение целых народов, осуждение других
вер и вытекавшие из таких осуждений: казни, войны, всё это оправдывалось церковью.
Богословские объяснения о
том, что изречения нагорной проповеди суть указания
того совершенства, к которому должен стремиться человек, но что падший человек — весь в грехе и своими силами не может достигнуть этого совершенства, что спасенье человека в
вере, молитве и благодати, — объяснения эти не удовлетворяли меня.
Вот
вера в эти «тогу», в эти пустые кумиры и заслоняла от меня истину. На дороге к ней, заграждая ее свет, стояли предо мной
те «тогу», от которых я не в силах был отречься.
В
том же послании Иакова (гл. II, 1—13) говорится: 1) братия мои!
вера в господа нашего Иисуса Христа прославленного да будет без лицеприятия.
Так называемые верующие верят, что Христос — бог, второе лицо троицы, сошедшее на землю для
того, чтобы дать людям пример жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения монастырей, управления паствой, исправления
веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают — делать
то, что он сказал.
И потому мы верим во всё это в
том только смысле, что это есть идеал, к которому должно стремиться человечество, — идеал, который достигается молитвою и
верою в таинства, в искупление и в воскресение из мертвых.
Я принимал на
веру то с детства внушенное мне толкование, что оба закона эти суть произведения святого духа, что законы эти соглашаются, что Христос утверждает закон Моисея и дополняет и восполняет его.
Всякий пророк — учитель
веры, открывая людям закон бога, всегда встречает между людьми уже
то, что эти люди считают законом бога, и не может избежать двоякого употребления слова закон, означающего
то, что эти люди считают ложно законом бога ваш закон, и
то, что есть истинный, вечный закон бога.
Во всех толкованиях делается игра слов и говорится о
том, что Христос исполнил закон Моисея
тем, что на нем исполнились пророчества, и о
том, что Христос через нас, через
веру людей в себя, исполнил закон.
Кроме
того, людям, которые, не зная нашей
веры, требуют от нас
того, чтобы мы резали людей, мы можем еще отвечать
то, что и ваши жрецы не оскверняют своих рук, чтобы ваш бог принял их жертвы.
Так относились к войне христиане первых веков и так говорили их учителя, обращаясь к сильным мира, и говорили так в
то время, когда сотнями и тысячами гибли мученики за исповедание Христовой
веры.
Ложное представление, приведшее к этому, есть
то, что называется догматическою христианскою
верой, —
тою самою, которой с детства учат всех исповедующих церковную христианскую
веру по разным православным, католическим и протестантским катехизисам.
Вера эта, по определению верующих же, есть признание существующим
того, что кажется (это сказано у Павла и повторяется во всех богословиях и катехизисах как лучшее определение
веры). И вот это-то признание существующим
того, что кажется, и привело людей к такому странному утверждению
того, что учение Христа хорошо для людей, но не годится для людей.
Состояние человека трудящегося, страдающего, избирающего добро и избегающего зла и умирающего,
то, которое есть и помимо которого мы не можем себе ничего представить, по учению этой
веры не есть настоящее положение человека, а есть несвойственное ему, случайное, временное положение.
И еще с большей торжественностью и уверенностью утверждается
то, что после Христа
верою в него человек освобождается от греха, т. е. что человеку после Христа не нужно уже разумом освещать свою жизнь и избирать
то, что для него лучше.
Жизнь, какая есть здесь, на земле, со всеми ее радостями, красотами, со всею борьбой разума против
тьмы, — жизнь всех людей, живших до меня, вся моя жизнь с моей внутренней борьбой и победами разума есть жизнь не истинная, а жизнь павшая, безнадежно испорченная; жизнь же истинная, безгрешная — в
вере, т. е. в воображении, т. е. в сумасшествии.
Только представление существующим
того, что не существует, и несуществующим
того, что существует, могло привести к этому удивительному противоречию. И такое ложное представление я нашел в проповедуемой 1500 лет псевдо-христианской
вере.
Церковь говорит: учение Христа неисполнимо потому, что жизнь здешняя есть образчик жизни настоящей; она хороша быть не может, она вся есть зло. Наилучшее средство прожить эту жизнь состоит в
том, чтобы презирать ее и жить
верою (т. е. воображением) в жизнь будущую, блаженную, вечную; а здесь жить — как живется, и молиться.
Если, как учат богословы, основа
веры Христовой — в
том, что Христос воскрес,
то, казалось бы, меньшее, чего можно желать, — это
то, чтобы Христос, зная, что он воскреснет и что в этом будет состоять главный догмат
веры в него, хотя бы один раз определенно и ясно сказал это.
«Но где взять
веры для
того, чтобы исполнять его, всегда следовать ему и никогда не отрекаться от него? Верую, господи, помоги моему неверию».
И вот они взывают к кому-то: «Утверди в нас
веру в
то, что мы не погибнем».
Но этого невозможно сделать. Для
того, чтобы у них была
вера в
то, что они не погибнут, им надо перестать делать
то, что их губит, и начать делать
то, что их спасает — им надо взяться за веревку спасенья. А они не хотят этого сделать, а хотят увериться в
том, что они не погибнут, несмотря на
то, что на их глазах один за другим гибнут их товарищи. И это-то желание свое увериться в
том, чего нет, они называют
верой. Понятно, что им всегда мало
веры и хочется иметь больше.
Когда я понял учение Христа, только тогда я понял также, что
то, что люди эти называют
верой, не есть
вера, и что эту-то самую ложную
веру и опровергает апостол Иаков в своем послании. (Послание это долго не принималось церковью и, когда было принято, подверглось некоторым извращениям: некоторые слова выкидываются, некоторые переставляются или переводятся произвольно. Я оставлю принятый перевод, исправляя только неточности по Тишендорфскому тексту.)
«Что в
том пользы, братия мои, — говорит Иаков, — если человек полагает, что он имеет
веру, а дел не имеет?
Иаков говорит, что единственный признак
веры — дела, вытекающие из нее, и что потому
вера, из которой не вытекают дела, есть только слова, которыми как не накормишь никого, так и не сделаешь себя праведным и не спасешься. И потому
вера, из которой не вытекают дела, не есть
вера. Это только желание верить во что-нибудь, это только ошибочное утверждение на словах, что я верю в
то, во что я не верю.
Вера, по этому определению, есть
то, что содействует делам, а дела —
то, что совершает
веру, т. е.
то, что делает
веру верою.
И на такое требование усиления
веры Христос отвечает им, что желание их напрасно и что ничем нельзя заставить их верить
тому, во что они не верят. Он говорит: «Если скажу вам, вы не поверите» (Луки XXII, 67). «Я сказал вам, и не верите. Вы не верите, ибо вы не из овец моих, как я сказал вам» (Иоан. X, 25, 26).
Веры же все вытекают из δόξα,
того смысла, который мы приписываем жизни.
Это —
то учение, которого держалось и держится большинство людей и из которого вытекают все разнообразные
веры людей мира и все их поступки.
Если человек имеет
ту δόξα, что важнее всего его личность,
то он будет считать, что его личное благо есть самое главное и желательное в жизни и, смотря по
тому, в чем он будет полагать это благо, — в приобретении ли именья, в знатности ли, в славе, в удовлетворении ли похоти и пр., — у него будет соответственная этому взгляду
вера, и все поступки его будут всегда сообразны с нею.
Если δόξα человека — другая, если он понимает жизнь так, что смысл ее только в исполнении воли бога, как понимал это Авраам и как учил этому Христос,
то, смотря по
тому; в чем он будет полагать волю бога, у него будет и соответствующая
вера, и все поступки его будут вытекать из этой
веры.
Они могут молиться Христу богу, причащаться, делать дела человеколюбия, строить церкви, обращать других; они всё это и делают, но не могут делать дел Христа, потому что дела эти вытекают из
веры, основанной на совсем другом учении (δόξα), чем
то, которое они признают.
Из этого-то непонимания сущности
веры и вытекает
то странное желание людей — сделать так, чтобы поверить в
то, что жить по учению Христа лучше, тогда как всеми силами души, согласно с
верой в благо личной жизни, им хочется жить противно этому учению.
Основа
веры есть смысл жизни, из которого вытекает оценка
того, что важно и хорошо в жизни, и
того, что неважно и дурно.
Ученики Христа много раз просили его утвердить их
веру в
то, что он говорил: Матф. XX, 20—28 и Марк. X, 35—45.
Христос на требование учеников, показавшее ему всё непонимание ими его учения, не приказывает им верить, т. е. изменить
ту оценку благ и зол жизни, которая вытекает из его учения (он знает, что это невозможно), а разъясняет им
тот смысл жизни, на котором зиждется
вера, т. е. истинная оценка
того, что хорошо и дурно, важно и неважно.
Хочу верить, но не могу; утверди в нас
веру в
то, что веревка спасения спасает нас.
Вера не может произойти от доверия к
тому, что он скажет;
вера происходит только от сознания своего положения.
Вера зиждется только на разумном сознании
того, что лучше делать, находясь в известном положении.
Для
того, чтобы иметь
веру, не нужно никаких обещаний наград. Нужно понять, что единственное спасение от неизбежной погибели жизни есть жизнь общая по воле хозяина. Всякий, понявший это, не будет искать утверждения, а будет спасаться без всяких увещаний.
На просьбу учеников утвердить в них
веру Христос говорит: когда хозяин придет с работником с поля,
то не велит ему сейчас обедать, а велит убрать скотину и служить, а потом уж работник садится за стол и обедает.
Кто поймет свое отношение к хозяину,
тот поймет, что, только покоряясь воле хозяина, он может иметь жизнь, и будет знать, в чем его благо, и будет иметь
веру, для которой не будет ничего невозможного.
Для
того, кто понял учение Христа, не может быть вопроса об утверждении
веры.
Вера, по учению Христа, зиждется на свете истины. Христос нигде не призывает к
вере в себя; он призывает только к
вере в истину.
Кто понимает учение Христа, у
того и будет
вера в него, потому что учение это — истина.
«Горе вам, — сказал Христос, — горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, за
то, что заперли вы от людей царство небесное. Сами не взошли и не даете другим войти в него. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, за
то, что поедаете домы вдов и на виду молитесь подолгу. За это вы еще больше виноваты. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, за
то, что обходите моря и земли, чтобы обращать в свою
веру, а когда обратите,
то сделаете обращенного хуже, чем он был. Горе вам, вожаки слепые!…
Ведь всё это точно вчера написано против
тех людей, которые теперь уже не обходят моря и земли, клевеща на святой дух и приводя людей к
вере, делающей этих людей худшими, но прямо насилием заставляют их принимать эту
веру и преследуют и губят всех
тех пророков и праведников, которые пытаются разрушить их обман.
Но почему он сам не делает
того, что велит ему его
вера, он не отвечает.
Поступки же этих людей определяются только
верою, что надо делать всегда
то, что велят.