Неточные совпадения
О том, почему я прежде не понимал
учения Христа и как и почему я понял его, я написал два большие сочинения: Критику догматического богословия и новый перевод и соединение четырех Евангелий с объяснениями. В сочинениях этих я методически, шаг за шагом стараюсь разобрать всё то, что скрывает от людей
истину, и стих за стихом вновь перевожу, сличаю и соединяю четыре Евангелия.
Это не было методическое исследование богословия и текстов Евангелий, — это было мгновенное устранение всего того, что скрывало смысл
учения, и мгновенное озарение светом
истины.
Я хочу рассказать, как я нашел тот ключ к пониманию
учения Христа, который мне открыл
истину с ясностью и убедительностью, исключающими сомнение.
Христос по отношению к закону Моисея и еще более к пророкам, в особенности Исаии, слова которого он постоянно приводит, признает, что в еврейском законе и пророках есть
истины вечные, божеские, сходящиеся с вечным законом, и их-то, как изречение — люби бога и ближнего, — берет за основание своего
учения.
Христос после всех тех притч, которыми он объясняет ученикам значение своего
учения, в конце всего, как относящееся ко всему предшествующему, говорит: поэтому-то всякий книжник, т. е. грамотный, наученный
истине, подобен хозяину, который берет из своего сокровища (вместе, безразлично) и старое и новое.
И опять для меня подтвердилась та ужасная и радостная
истина, что смысл
учения Христа прост, ясен, что положения его важны, определенны, но что толкования его, основанные на желании оправдать существующее зло, так затемнили его, что надо с усилием открывать его.
Учение это само по себе кажется невинно. Но отступление от
истины никогда не бывает невинно и влечет за собой свои последствия, тем более значительные, чем значительнее тот предмет, о котором говорится неправда. Здесь же предмет, о котором говорится неправда, есть вся жизнь человеческая.
Вся же та любовь к добру и
истине, которая лежит в душе человека, все усилия его осветить разумом явления жизни, вся моя духовная жизнь — всё это не только не важно по этому
учению, но это есть прелесть или гордость.
Для того, кто понял
учение Христа, не может быть вопроса об утверждении веры. Вера, по
учению Христа, зиждется на свете
истины. Христос нигде не призывает к вере в себя; он призывает только к вере в
истину.
Он говорит, что всё его
учение, что он сам есть
истина.
Учение Христа есть
учение об
истине.
Кто понимает
учение Христа, у того и будет вера в него, потому что
учение это —
истина.
Мы составили себе ни на чем, кроме как на нашей злости и личных похотях основанное ложное представление о нашей жизни и о жизни мира, и веру в это ложное представление, связанное внешним образом с
учением Христа, считаем самым нужным и важным для жизни. Не будь этого веками поддерживаемого людьми доверия ко лжи, ложь нашего представления о жизни и
истина учения Христа обнаружились бы давно.
Христос учит
истине, и если
истина отвлеченная есть
истина, то она будет
истиною и в действительности. Если жизнь в боге есть единая жизнь истинная, блаженная сама в себе, то она истинна, блаженна здесь, на земле, при всех возможных случайностях жизни. Если бы жизнь здесь не подтверждала
учения Христа о жизни, то это
учение было бы не истинно.
И, поняв это, я спросил себя: отчего же я до сих пор не исполнял этого
учения, дающего мне благо, спасение и радость, а исполнял совсем другое — то, что делало меня несчастным? И ответ мог быть и был только один: я не знал
истины, она была скрыта от меня.
Этот новый процесс состоит в том, чтобы сознательно принять те
истины учения христианского, которые прежде бессознательно вливались в человечество через орган церкви и, которыми теперь живо еще человечество. Люди должны вновь поднять тот свет, которым они жили, но который скрыт был от них, и высоко поставить его перед собою и людьми и сознательно жить этим светом.
Закон дан через Моисея, а благо и
истина — через Иисуса Христа (Иоан. I, 17).
Учение Христа есть благо и
истина. Прежде, не зная
истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и поверил, что благо, к которому я стремлюсь, есть воля отца, есть самая законная сущность моей жизни.
Учение, которое всегда и называлось учением о благе,
учение истины, указало людям, что вместо того обманчивого блага, которого они ищут для животной личности, они не то, что могут получить когда-то, где-то, но всегда имеют сейчас, здесь, неотъемлемое от них, действительное благо, всегда доступное им.
И поддерживая друг друга в этом обмане, люди часто до того искренно убеждаются в том, что в этом безумном толчении воды, бессмысленность которого очевидна для них самих, и состоит жизнь, — так убеждаются в этом, что с презрением отворачиваются от призыва к настоящей жизни, который они не переставая слышат: и в
учении истины, и в примерах жизни живых людей, и в своем заглохшем сердце, в котором никогда не заглушается до конца голос разума и любви.
Неточные совпадения
Эта основная
истина о свободе находила свое отражение в
учении об естественном праве, о правах человека, не зависящих от государства, о свободе не только как свободе в обществе, но и свободе от общества, безграничного в своих притязаниях.
Нелюбовь к
истине определяется не только нигилистическим или скептическим к ней отношением, но и подменой ее какой-либо верой и догматическим
учением, во имя которого допускается ложь, которую считают не злом, а благом.
Он первый возвестил людям
учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил
истину своего
учения».
«Если бы действительно преисполнились
истиною Христовою, а не диаволова
учения, — совсем не то написали бы в вашей новой книге.
Я верю в
истину и справедливость этого
учения и торжественно признаю, что вера без дел мертва есть и что всякий истинный христианин должен бороться за правду, за право угнетенных и слабых и, если нужно, то за них пострадать: такова моя вера» [См.: А. Воронский. «Желябов».