Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш
был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Неточные совпадения
666, l'empereur Napoléon и l’Russe Besuhof, все это вместе должно
было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых он чувствовал себя плененным, и привести его к великому
подвигу и великому счастию.
Вы слышали верно о героическом
подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!» И действительно, хотя неприятель
был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем: но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, не достает…» и т. д.
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам всё нужное, удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших
подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он
был в великой битве под Москвою!»
(Это
была та атака, которую себе приписывал Ермолов, говоря, что только его храбрости и счастью возможно
было сделать этот
подвиг, и та атака, в которой он будто бы кидал на курган Георгиевские кресты, бывшие у него в кармане.)
Первый
подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть,
была укладка ковров.
Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо
было при слове: «российское войско»), — я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны
были подгонять солдат или что-нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние
подвиги, — сказал он скороговоркой.
Мы не знаем верно о том, в какой степени
была действительна гениальность Наполеона в Египте, где 40 веков смотрели на его величие, потому что эти все великие
подвиги описаны нам только французами.
Первым приложением этого нового судьи
была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих
подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему 4000 франков для отсылки жене и детям.
Симбирская гора, или, лучше сказать, подъем на Симбирскую гору, высокую, крутую и косогористую, был тогда таким тяжелым делом, что даже в сухое время считали его более затруднительным, чем самую переправу через Волгу; во время же грязи для тяжелого экипажа это было препятствие, к преодолению которого требовались неимоверные усилия; это
был подвиг, даже небезопасный.
Не говорите о мнениях польского певца, что «это милосердие, святое заблуждение». Нет, это плоды долгой и добросовестной думы, глубокого понимания судеб славянского мира. Прощение врагов — прекрасный подвиг; но
есть подвиг еще более прекрасный, еще больше человеческий: это понимание врагов, потому что понимание — разом прощение, оправдание, примирение!
Неточные совпадения
Дома он через минуту уже решил дело по существу. Два одинаково великих
подвига предстояли ему: разрушить город и устранить реку. Средства для исполнения первого
подвига были обдуманы уже заранее; средства для исполнения второго представлялись ему неясно и сбивчиво. Но так как не
было той силы в природе, которая могла бы убедить прохвоста в неведении чего бы то ни
было, то в этом случае невежество являлось не только равносильным знанию, но даже в известном смысле
было прочнее его.
Мы уже видели, что так называемые вериги его
были не более как помочи; из дальнейших же объяснений летописца усматривается, что и прочие
подвиги были весьма преувеличены Грустиловым и что они в значительной степени сдабривались духовною любовью.
Подробно описывать этот ряд блестящих
подвигов нет никакой надобности, но нелишнее
будет указать здесь на общий характер их.
Это
была такая ничтожная подробность в громадной серии многотрудных его
подвигов по сей части, что не вызвала в нем даже потребности в стратегических соображениях, могущих обеспечить его походы на будущее время…
— Что он вам рассказывал? — спросила она у одного из молодых людей, возвратившихся к ней из вежливости, — верно, очень занимательную историю — свои
подвиги в сражениях?.. — Она сказала это довольно громко и, вероятно, с намерением кольнуть меня. «А-га! — подумал я, — вы не на шутку сердитесь, милая княжна; погодите, то ли еще
будет!»