Графиня, давно замечавшая то, чтó происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может
жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения
на такой брак.
— Я никогда не радовалась тогда, — сказала
графиня, — когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька
женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Тот, казавшийся неразрешимым узел, который связывал свободу Ростову, был разрешен этим неожиданным (как казалось Николаю), ничем не вызванным письмом Сони. Она писала, что последние несчастные обстоятельства, потеря почти всего имущества Ростовых в Москве, и не раз высказываемые желания
графини о том, чтобы Николай
женился на княжне Болконской, и его молчание и холодность за последнее время, всё это вместе заставило ее решиться отречься от его обещаний и дать ему полную свободу.
Хотя Пьеру, Наташе, Николаю,
графине Марье и Денисову многое нужно было переговорить такого, чтò не говорилось при
графине, не потому, чтобы что-нибудь скрывалось от нее, но потому, что она так отстала от многого, что, начав говорить про что-нибудь при ней, надо бы было отвечать
на ее вопросы, некстати вставляемые, и повторять вновь уже несколько раз повторенное ей: рассказывать, что тот умер, тот
женился, чего она не могла вновь запомнить; но они по обычаю сидели за чаем в гостиной у самовара и Пьер отвечал
на вопросы
графини, ей самой ненужные и никого не интересующие, о том, что князь Василий постарел и что
графиня Марья Алексеевна велела кланяться и помнить и т. д…