«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и они с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером», думала Наташа, «говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что́ прежде
представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барышня,] такая милая и так видно всею душой любит меня», думала Наташа. «И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
Неточные совпадения
Натощак, поутру, все прежние вопросы
представлялись столь же неразрешимыми и
страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто-нибудь приходил к нему.
Ей опять
представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и
страшное чувство.
Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения,
представлялось современникам; но для нас — потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и
страшный смысл, причины эти
представляются недостаточными.
Этот
страшный вопрос: зачем? к чему? который прежде
представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее.
Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое
страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно,
представилась ему.
Да, это было как во сне, когда человеку
представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем
страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает как тряпка, и ужас неотразимой погибели охватывает беспомощного человека.
С той минуты, как Пьер увидал это
страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой всё держалось и
представлялось живым, и всё завалилось в кучу бессмысленного сора.
Я не буду распространяться об этом печальном обстоятельстве, но я должен упомянуть о нем, потому что иначе было бы нельзя понять, отчего через несколько месяцев жизнь в Аксакове уже не казалась мне прежним светлым раем, а вторичное поступление в гимназию, особенно учеником своекоштным, — не
представлялось страшным событием.
На другой день после этого я уже навеки перестал ржать, я стал тем, что я теперь. Весь свет изменился в моих глазах. Ничто мне не стало мило, я углубился в себя и стал размышлять. Сначала мне всё было постыло. Я перестал даже пить, есть и ходить, а уж об игре и думать нечего. Иногда мне приходило в голову взбрыкнуть, поскакать, поржать; но сейчас же
представлялся страшный вопрос: зачем? к чему? И последние силы пропадали.
Пока в духане происходил богословский разговор, Лаевский ехал домой и вспоминал, как жутко ему было ехать на рассвете, когда дорога, скалы и горы были мокры и темны и неизвестное будущее
представлялось страшным, как пропасть, у которой не видно дна, а теперь дождевые капли, висевшие на траве и на камнях, сверкали от солнца, как алмазы, природа радостно улыбалась и страшное будущее оставалось позади.
Неточные совпадения
Утром
страшный кошмар, несколько раз повторявшийся ей в сновидениях еще до связи с Вронским,
представился ей опять и разбудил ее. Старичок с взлохмаченной бородой что-то делал, нагнувшись над железом, приговаривая бессмысленные французские слова, и она, как и всегда при этом кошмаре (что и составляло его ужас), чувствовала, что мужичок этот не обращает на нее внимания, но делает это какое-то
страшное дело в железе над нею. И она проснулась в холодном поту.
Долго потом все чудился ему
страшный обряд казни и все
представлялся этот заживо засыпанный человек вместе с ужасным гробом.
Пульхерия Александровна и воображать не могла, что она тоже будет рада; разрыв с Лужиным
представлялся ей еще утром
страшною бедой.
Уничтожение сельской общины и патриархального бытового уклада
представлялось им
страшным бедствием для русского духа и его судьбы.
И вот он мгновенно останавливается на одном исступленном плане, который, при характере Карамазова, не мог не
представиться ему как единственным и фатальным исходом из
страшного его положения.