Неточные совпадения
На другой
день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему...
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв
на своей просьбе у Кутузова,
приехал в Грунт и явился к Багратиону. Адъютант Бонапарте еще не
приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе
дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения.
Через две недели после получения письма, вечером,
приехали вперед люди князя Василья, а
на другой
день приехал и он сам с сыном.
На другой
день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким
приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова.
«Так как я в доме у вас бывать более не намерен по известным тебе причинам и еду в армию, то нынче вечером я даю моим приятелям прощальную пирушку —
приезжай в английскую гостиницу». Ростов в 10-м часу, из театра, где он был вместе с своими и Денисовым,
приехал в назначенный
день в английскую гостиницу. Его тотчас же провели в лучшее помещение гостиницы, занятое
на эту ночь Долоховым.
24-го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин.
На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый
день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье,
приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
Самому ему нельзя было итти к дежурному генералу, так как он был во фраке и без разрешения начальства
приехал в Тильзит, а Борис, ежели даже и хотел, не мог сделать этого
на другой
день после приезда Ростова.
В конце письма она извещала его, что на-днях
приедет в Петербург из-за границы.
Несмотря
на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митинька так вел
дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он
приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, но, несмотря
на это решение,
приехал через несколько
дней и стал ездить часто и целые
дни проводить у Ростовых.
На другой
день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый
день Болконского, но он не
приехал.
На другой,
на третий
день было то же самое. Пьер также не
приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла объяснить его отсутствия.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre, [дурного тона.] но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своею жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери
на то, что
дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему
приехать домой, обрадовать и успокоить стариков-родителей.
Старый граф поехал домой. Наташа с Петей обещались сейчас же
приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине
дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя
на жнивье, видел всех своих охотников.
С твердым намерением, устроив в полку свои
дела, выйти в отставку,
приехать и жениться
на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот
день посылала дворника
на Вздвиженку узнавать, не
приехал ли он.
На другой
день к завтраку, как и обещал граф Илья Андреич, он
приехал из Подмосковной.
«Что́ такое случилось? И какое им до меня
дело»? думал он, одеваясь, чтоб ехать к Марье Дмитриевне. «Поскорее бы
приехал князь Андрей и женился бы
на ней!» думал Пьер дорогой к Ахросимовой.
Марья Дмитриевна боялась, чтобы граф или Болконский, который мог всякую минуту
приехать, узнав
дело, которое она намерена была скрыть от них, не вызвали
на дуэль Курагина, и потому просила его приказать от ее имени его шурину уехать из Москвы и не сметь показываться ей
на глаза.
На другой
день императорский камергер, monsieur de Turenne, [Граф Тюрен,]
приехал к Балашеву и передал ему желание императора Наполеона удостоить его аудиенции.
Из всех этих партий в то самое время, как князь Андрей
приехал к армии, собралась еще одна девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это была партия людей старых, разумных, государственно-опытных и умевших, не
разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть
на всё, чтò делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Князь Андрей
приехал в квартиру генерала Бенигсена, занимавшего небольшой помещичий дом
на самом берегу реки. Ни Бенигсена, ни государя не было там; но Чернышев, флигель-адъютант государя, принял Болконского и объявил ему, что государь поехал с генералом Бенигсеном и с маркизом Паулучи другой раз в нынешний
день для объезда укреплений Дрисского лагеря, в удобности которого начинали сильно сомневаться.
11-го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал
на другой
день, в воскресенье,
приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
На другой
день приехал государь.
В
день же смерти князя он уехал вечером, но обещал
приехать на похороны
на другой
день.
Но
на другой
день он не мог
приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и всё ценное.
На другой
день княжна к вечеру уехала, и к Пьеру
приехал его главноуправляющий с известием, что требуемых им денег для обмундирования полка нельзя достать, ежели не продать одно имение. Главноуправляющий вообще представлял Пьеру, что все эти затеи полка должны были разорить его. Пьер с трудом скрывал улыбку, слушая слова управляющего.
Приехав домой, Пьер отдал приказание своему всё знающему, всё умеющему, известному всей Москве, кучеру Евстафьевичу о том, что он в ночь едет в Можайск к войску, и чтобы туда были высланы его верховые лошади. Всё это не могло быть сделано в тот же
день, и потому, по представлению Евстафьевича, Пьер должен был отложить свой отъезд до другого
дня, с тем чтобы дать время подставам выехать
на дорогу.
Флигель-адъютант Вольцоген, тот самый, который, проезжая мимо князя Андрея, говорил, что войну надо im Raum verlegen, [перенести в пространство,] и которого так ненавидел Багратион, во время обеда подъехал к Кутузову. Вольцоген
приехал от Барклая, с донесением о ходе
дел на левом фланге. Благоразумный Барклай-де-Толли, видя толпы отбегающих раненых и расстроенные зады армии, взвесив все обстоятельства
дела, решил, что сражение проиграно, и с этим известием прислал к главнокомандующему своего любимца.
Когда он
приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были
дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими
делами и давал
на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
На третий
день после донесения Кутузова, в Петербург
приехал помещик из Москвы и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам.
В самом веселом расположении духа, Николай ночью
приехал в Воронеж в гостиницу, заказал всё то, чего он долго лишен был в армии, и
на другой
день, чисто
на чисто выбрившись и надев давно не надеванную парадную форму, поехал являться к начальству.
Когда
на другой
день после своего вечера, губернаторша
приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, всё-таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
Но вслед за отсылкой Бенигсена, к армии
приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь,
приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на-днях намеревался прибыть к армии.
Пьер, как это бòльшею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он
приехал в Орел, и
на третий
день своего приезда, в то время как, он собрался в Киев, заболел и пролежал в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря
на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он всё-таки выздоровел.
— Она
приехала гостить ко мне, — сказала княжна Марья. — Граф и графиня будут на-днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
На другой
день Пьер
приехал рано, обедал и просидел весь вечер.
На другой
день Пьер
приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние
дни; но в этот
день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.