Об арестантских же ротах в России все наши, которые были там, говорили с ужасом и уверяли, что во всей России нет тяжеле места, как арестантские роты по крепостям, и что в Сибири рай сравнительно с
тамошней жизнью.
— Ну, поэтому и все теперь! — сказал князь. — Через неделю вы, полагаю, можете и ехать, а к этому времени я устрою
тамошнюю жизнь вашу! — прибавил он княгине; затем, обратясь к Миклакову и проговорив ему: «до свидания!» — ушел к себе в кабинет.
Ден через пять огляделся Алексей в городе и маленько привык к
тамошней жизни. До смерти надоел ему охочий до чужих обедов дядя Елистрат, но Алексей скоро отделался от его наянливости. Сказал земляку, что едет домой, а сам с постоялого двора перебрался в самую ту гостиницу, где обедал в день приезда и где впервые отроду услыхал чудные звуки органа, вызвавшие слезовую память о Насте и беззаветной любви ее, — звуки, заставившие его помимо воли заглянуть в глубину души своей и устыдиться черноты ее и грязи.
Неточные совпадения
(Эта женщина никогда не делала вопросов прямых, а всегда пускала в ход сперва улыбки и потирания рук, а потом, если надо было что-нибудь узнать непременно и верно, например: когда угодно будет Аркадию Ивановичу назначить свадьбу, то начинала любопытнейшими и почти жадными вопросами о Париже и о
тамошней придворной
жизни и разве потом уже доходила по порядку и до третьей линии Васильевского острова.)
Жены сосланных в каторжную работу лишались всех гражданских прав, бросали богатство, общественное положение и ехали на целую
жизнь неволи в страшный климат Восточной Сибири, под еще страшнейший гнет
тамошней полиции. Сестры, не имевшие права ехать, удалялись от двора, многие оставили Россию; почти все хранили в душе живое чувство любви к страдальцам; но его не было у мужчин, страх выел его в их сердце, никто не смел заикнуться о несчастных.
— Не с одним вашим Петькой, — отозвался пристав, — мало ли тут у нее было; а поселившись теперь в деревне, вдосталь принялась откалывать разные штуки: сначала связалась с
тамошним инвалидным поручиком, расстроила было совершенно его семейную
жизнь, а теперь, говорят, пьет напропалую и кутит с мужиками своими.
Он старался удовлетворить их любопытству, описывал образ парижской
жизни,
тамошние праздники и своенравные моды.
Припоминая себе хорошо знакомую монастырскую
жизнь и
тамошних людей из разряда униженных и оскорбленных, я готов был признать, что соображения Василья Петровича во многом не лишены основания.