Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище 80-ти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, — как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем
великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
Неточные совпадения
— Нет, — говорил он, всё более и более одушевляясь, —
Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее — и равенство граждан, и свободу слова и печати — и только потому приобрел власть.
— Нельзя не сознаться, — продолжал князь Андрей, —
Наполеон как человек
велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
— Je voudrais voir le grand homme, [ — Я бы желал видеть
великого человека,] — сказал он, говоря про
Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
— Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Légion d’honneur [почетному легиону]
великого императора
Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был
велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом — император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры
Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть
великий признак.] говорил он впоследствии.
Екатерина
Великая не могла бы сделать более, — говорил
Наполеон, всё более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые он говорил самому Александру в Тильзите.
Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux, [сорок два] т. е. предел, который был положен зверю глаголати
велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666-ти, из чего выходит, что предел власти
Наполеона наступил в 1812-м году, в котором французскому императору минуло 42 года.
Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека — Петра
Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека —
Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна, потому что у
Наполеона был большой насморк 26-го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно-последовательно.
Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность
Наполеона в Египте, где 40 веков смотрели на его величие, потому что эти все
великие подвиги описаны нам только французами.
«Du sublime (он что-то sublime [величественное] видит в себе) au ridicule il n’y a qu’un pas», [От величественного до смешного только один шаг] говорит он. И весь мир 50 лет повторяет: Sublime! Grand! Napoléon le grand! Du sublime au ridicule il n’y a qu’un pas. [величественное!
Великое!
Наполеон Великий. От величественного до смешного только шаг.]
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, — потомство и история признали
Наполеона grand, [
великим] а Кутузова — иностранцы — хитрым, развратным, слабым придворным стариком; — русские — чем-то неопределенным, — какою-то куклой, полезною только по своему русскому имени…
Неточные совпадения
Из числа многих в своем роде сметливых предположений было наконец одно — странно даже и сказать: что не есть ли Чичиков переодетый
Наполеон, что англичанин издавна завидует, что, дескать, Россия так
велика и обширна, что даже несколько раз выходили и карикатуры, где русский изображен разговаривающим с англичанином.
Самгин пристально смотрел на ряды лысых, черноволосых, седых голов, сверху головы казались несоразмерно большими сравнительно с туловищами, влепленными в кресла. Механически думалось, что прадеды и деды этих головастиков сделали «
Великую революцию», создали
Наполеона. Вспоминалось прочитанное о 30-м, 48-м, 70-м годах в этой стране.
Мне нравилось ужасно представлять себе существо, именно бесталанное и серединное, стоящее перед миром и говорящее ему с улыбкой: вы Галилеи и Коперники, Карлы
Великие и
Наполеоны, вы Пушкины и Шекспиры, вы фельдмаршалы и гофмаршалы, а вот я — бездарность и незаконность, и все-таки выше вас, потому что вы сами этому подчинились.
В мещанской Франции, богатой, устроившейся и самодовольной, нельзя уже было узнать страны Жанны д’Арк и
Наполеона,
великой революции и
великих исканий свободы.
Такими были империи Древнего Востока, Римская империя, империя Карла
Великого, империя Византийская, по своей претензии и империя Российская; таков был и замысел
Наполеона.