Неточные совпадения
— C’est que je déteste les histoires de revenants, [
Дело в том,
что я терпеть не могу историй о привидениях,] — сказал князь Ипполит таким тоном,
что видно было, — он сказал эти слова, а потом уже понял,
что́ они значили.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала
в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку,
в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид,
что слушает, дожидаясь времени уехать, так как
дело ее было сделано.
— Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому,
что народ видел
в нем великого человека. Революция была великое
дело, — продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё поскорее высказать.
—
Что́ мне за
дело,
что тут мсье Пьер, — вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось
в слезливую гримасу. — Я тебе давно хотела сказать, André: зa
что́ ты ко мне так переменился?
Что́ я тебе сделала? Ты едешь
в армию, ты меня не жалеешь. За
что́?
— Вот
в чем дело, — сказала она значительно и тоже полушопотом. — Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
— Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был
в отпуску здесь и берет его с собой.
Что делать? — сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о
деле, которое, видимо, стоило ему много горя.
Она, видимо, была ко всем еще более,
чем всегда,
в этот
день добра и ласкова.
— Бог знает, chère amie! [мой друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё-таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу,
в чем дело. Пускай обо мне думают, чтó хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. — Княгиня поднялась. — Теперь два часа, а
в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
Хотя он и предполагал,
что история его уже известна
в Москве, и
что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё-таки
в день приезда пошел на половину отца.
Анна Михайловна мгновенно поняла,
в чем дело, и уж нагнулась, чтобы
в должную минуту ловко обнять графиню.
— А затэм, мылостывый государ, — сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь. — Затэм,
что импэратор это знаэт. Он
в манифэстэ сказал,
что нэ можэт смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и
что бэзопасност империи, достоинство ее и святост союзов — сказал он, почему-то особенно налегая на слово «союзов», как будто
в этом была вся сущность
дела.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще
день — два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
— Да, это так, — нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, — но, наконец… наконец
дело в том, ты сама знаешь,
что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
Пьер не понимал,
в чем дело, и еще меньше, чтó значило veiller à vos intérêts, [блюсти его интересы,] но он понимал,
что всё это так должно было быть.
Несмотря на то,
что он был
в отставке и не имел теперь никакого значения
в государственных
делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя
в высокой официантской.
Признаюсь вам, я очень плохо понимаю все эти
дела по духовным завещаниям; знаю только,
что с тех пор как молодой человек, которого мы все знали под именем просто Пьера, сделался графом Безуховым и владельцем одного из лучших состояний России, — я забавляюсь наблюдениями над переменой тона маменек, у которых есть дочери-невесты, и самых барышень
в отношении к этому господину, который (
в скобках будь сказано) всегда казался мне очень ничтожным.
Отец мой только и говорит,
что о походах и переходах,
в чем я ничего не понимаю, и третьего
дня, делая мою обычную прогулку по улице деревни, я видела раздирающую душу сцену.
Княжна взглянула на часы и, заметив,
что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла
в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком
дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.
Старый князь, казалось, был убежден не только
в том,
что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного
дела, и
что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому,
что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже,
что никаких политических затруднений не было
в Европе, не было и войны, а была какая-то кукольная комедия,
в которую играли нынешние люди, притворяясь,
что делают
дело.
— Я другое
дело. Чтó обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому
что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, André, для молодой и светской женщины похорониться
в лучшие годы жизни
в деревне, одной, потому
что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [не весела] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M-lle Bourienne одна…
— Ежели бы это и стоило мне большого труда… — как будто догадываясь,
в чем было
дело, отвечал князь Андрей.
— Наделали
дела! — проговорил он. — Вот я вам говорил же, Михайло Митрич,
что на походе, так
в шинелях, — обратился он с упреком к батальонному командиру. — Ах, мой Бог! — прибавил он и решительно выступил вперед. — Господа ротные командиры! — крикнул он голосом, привычным к команде. — Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? — обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
— Напротив, — сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, — напротив, участие вашего превосходительства
в общем
деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем,
что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать
в битвах, — закончил он видимо-приготовленную фразу.
Несмотря на то,
что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время.
В выражении его лица,
в движениях,
в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого
делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
— Это всё хорошо, никто не думает,
что вы трус, да не
в том
дело. Спросите у Денисова, похоже это на что-нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
— Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я.. для меня… я за честь полка… да
что́? это на
деле я покажу, и для меня честь знамени… ну, всё равно, правда, я виноват!.. — Слезы стояли у него
в глазах. — Я виноват, кругом виноват!… Ну,
что́ вам еще?…
— Да еще какая! — прокричал Денисов. — Молодцами работали! А работа скверная! Атака — любезное
дело, рубай
в пѐси, а тут, чорт знает
что̀, бьют как
в мишень.
В чем состояло дипломатическое
дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение —
в этом он находил большое удовольствие.
Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл,
что̀ ж бы это переменило
в общем ходе
дел?
Будет то,
что̀ я говорил
в начале кампании,
что не ваша echauffourée de Dürenstein, [перестрелка под Дюренштейном,] вообще не порох решит
дело, а те, кто его выдумали, — сказал Билибин, повторяя одно из своих mots, [словечек,] распуская кожу на лбу и приостанавливаясь.
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4000-ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил
в первый раз после трех
дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том,
что предстояло ему.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел
в вечернем свете пасмурного осеннего
дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой,
в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед
в то время, как князь Андрей говорил ему то,
что́ он видел.
— Ну, полно вам, — проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было,
что он составляет предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее,
чем он был
в самом
деле.
Он желал одного: узнать,
в чем дело, и помочь и исправить во
что́ бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни
в чем не замеченному, примерному офицеру.
Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему-то приказанию,
в середине
дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому,
что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех, никем не защищенных пушек.
В избе стояло прислоненное
в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого,
что его и
в самом
деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого,
что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора.
Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю,
что, как только началось
дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя батальонами ударил
в штыки и опрокинул французов.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел,
что не успел этого сделать,
что ему казалось,
что всё это точно было. Да, может быть, и
в самом
деле было? Разве можно было разобрать
в этой путанице,
что́ было и
чего не было?
— Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом
в центре оставлены два орудия? — спросил он, ища кого-то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже,
что там
в самом начале
дела были брошены все пушки.) — Я вас, кажется, просил, — обратился он к дежурному штаб-офицеру.
Князь Василий решил,
что эту кость, вексель
в 30 т., надо было всё-таки бросить бедной княжне с тем, чтоб ей не могло прийти
в голову толковать об участии князя Василия
в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему,
в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
«Tout ça est bel et bon, mais il faut que ça finisse», [Всё это прекрасно, но всему должен быть конец,] — сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая,
что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает
в этом
деле.
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи,
в которую он решил,
что женитьба на Элен была бы несчастие, и
что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал,
что каждый
день он больше и больше
в глазах людей связывается с нею,
что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее,
что он не может и оторваться от нее,
что это будет ужасно, но
что он должен будет связать с нею свою судьбу.
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал,
что не было у него
в этом случае той решимости, которую он знал
в себе и которая действительно была
в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того
дня, как им овладело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать,
что в этот
день должна решиться участь именинницы.
Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял,
в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло
в душе князя Николая Андреича
в чувство недоброжелательного презрения.
Вообще маленькая княгиня жила
в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому
что страх так преобладал,
что она не могла ее чувствовать. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись
в Лысых Горах, особенно полюбила m-lle Bourienne, проводила с нею
дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
Княжна Марья подходила
в тот
день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось,
что не только все знают,
что нынче совершится решение ее судьбы, но
что и знают то, чтò она об этом думает. Она читала это выражение
в лице Тихона и
в лице камердинера князя Василья, который с горячею водой встретился
в коридоре и низко поклонился ей.
Княжна видела,
что отец недоброжелательно смотрел на это
дело, но ей
в ту же минуту пришла мысль,
что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала,
что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала...
Как странно, необычайно, радостно ей было,
что сын ее — тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился
в ней самой двадцать лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником-графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба»,
что этот сын теперь там,
в чужой земле,
в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое-то свое мужское
дело.
12-го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему
дню на смотр двух императоров — русского и австрийского. Гвардия, только
что подошедшая из России, ночевала
в 15-ти верстах от Ольмюца и на другой
день прямо на смотр, к 10-ти часам утра, вступила на ольмюцкое поле.