Неточные совпадения
— Вы к
графу Кириллу Владимировичу, ma chère? — сказал
граф из столовой, выходя тоже в переднюю. — Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chère. Ну,
посмотрим, как-то отличится нынче Тарас. Говорит, что у
графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
Несмотря на то, что чья-то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно
посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или
графа, и, узнав, что
графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
— Вот что́, мой милый, — сказал
граф вошедшему почтительному молодому человеку. — Принеси ты мне… — он задумался. — Да, 700 рублей, да. Да
смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении.
Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями.
Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием
смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Заметил ли
граф тот взгляд ужаса, с которым Пьер
смотрел на эту безжизненную руку, или какая другая мысль промелькнула в его умирающей голове в эту минуту, но он
посмотрел на непослушную руку, на выражение ужаса в лице Пьера, опять на руку, и на лице его явилась так не шедшая к его чертам слабая, страдальческая улыбка, выражавшая как бы насмешку над своим собственным бессилием.
Она говорила, что
граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, — кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было
смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца.
Увидав
графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять
посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову.
Это было совершенно справедливо, но и
граф, и графиня, и Наташа — все с упреком
посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно
посмотрел на
графа, подносившего его.
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый Росс», и
граф Илья Андреич, сердито
посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом.
— Mon cher comte; vous êtes l’un de mes meilleurs écoliers, il faut que vous dansiez, — сказал маленький Иогель, подходя к Николаю. — Voyez combien de jolies demoiselles. [ — Любезный
граф, вы один из лучших моих учеников. Вы должны танцовать.
Посмотрите, сколько хорошеньких девушек!] — Он с тою же просьбой обратился и к Денисову, тоже своему бывшему ученику.
— Имею удовольствие говорить с
графом Безуховым, ежели я не ошибаюсь, — сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно
смотрел через очки на своего собеседника.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она
посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у
графа, которая его дочь?
Граф, забыв стереть улыбку с лица,
смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку.
Граф и Семен
смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот-вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами
смотрел на
графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый
граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна-шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне,
посмотрела, чтó она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
— И где нам, князь, воевать с французами! — сказал
граф Растопчин. — Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться?
Посмотрите на нашу молодежь,
посмотрите на наших барынь. Наши боги — французы, наше царство небесное — Париж.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с
графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством
смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
—
Смотри же,
граф ничего не знает. Ты делай, как будто ничего не знаешь, — сказала она ему. — А я пойду сказать ей, что ждать нечего! Да оставайся обедать, коли хочешь, — крикнула Марья Дмитриевна Пьеру.
Чтό же бы делали Соня,
граф и графиня, как бы они
смотрели, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих?
Пьер был молчалив и задумчив во всё время этого обеда. Он, как бы не понимая,
посмотрел на
графа при этом обращении.
— Петя! Я тебе говорю, замолчи, — крикнул
граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев,
смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
В этот день Пьер, для того чтобы развлечься, поехал в село Воронцово
смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар, который должен был быть пущен завтра. Шар этот был еще не готов; но, как узнал Пьер, он строился по желанию государя. Государь писал
графу Растопчину об этом шаре следующее...
— Ах! да, да, да, — поспешно заговорил
граф. — Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… чтó же… чтó нужно… — какими-то неопределенными выражениями, что-то приказывая, сказал
граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, чтò он приказывал.
Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они
смотрели на
графа и подвигались к крыльцу.
— Послушай,
граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и всё наше — детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на 100 тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают.
Посмотри; вон напротив, у Лопухиных еще третьего дня всё до чиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно
смотрели на нее.
Граф остановился у окна, прислушиваясь.
— Видите ли? — вдруг сказал он. — Я родственник
графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброю и веселою улыбкой
посмотрел на свой плащ и сапоги) и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить
графа…
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе пред животом и немного согнувшись. Исхудалое с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах
графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на
графа, как бы желая что-то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не
смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Один из них бежал наперерез коляске
графа Растопчина. И сам
граф Растопчин, и его кучер, и драгуны, все
смотрели, с смутным чувством ужаса и любопытства на этих выпущенных сумасшедших и в особенности на того, который подбегал к ним.
Камердинер, вернувшись, доложил
графу, что горит Москва.
Граф надел халат и вышел
посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством: он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
— Можно воротить, — сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и
граф Орлов-Денисов, недоверие к предприятию, когда
посмотрел на лагерь.
Кутузов поднял голову и долго
смотрел в глаза
графу Толстому, который, с какою-то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.