Неточные совпадения
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно-расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно
отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это
было нужно для того, чтоб
отступать, не теряя тяжестей.
Ежели бы Кутузов решился
отступать по дороге из Кремса в Ольмюд на соединение с войсками из России, то он рисковал
быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом
быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже
отступил за овраг, ибо против него
был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спе́шил стрелков в лес.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как
было слишком далеко до левого фланга, чтоб успеть самому приехать вовремя, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтоб он
отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах
будет долго удерживать неприятеля.
Про батарею Тушина
было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб-офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее
отступать как можно скорее.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов,
было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно пока не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и
отступают против своей воли.
18-го и 19-го ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок
отступали. В высших сферах армии с полдня 19-го числа началось сильное хлопотливо-возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20-го ноября, в который дано
было столь памятное Аустерлицкое сражение.
— Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, — повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. — Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему
было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное,
отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием
отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не
было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы
быть.
Войска первой армии, той, при которой находился государь,
были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии
отступали, стремясь соединиться с первою армией, от которой — как говорили — они
были отрезаны большими силами французов.
Если жалели, что
отступают, то только потому, что надо
было выходить из обжитой квартиры, от хорошенькой панны.
Потом пришел приказ
отступить к Свенцянам и истреблять провиант, который нельзя
было увезти.
Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы
отступаем, и достигается то самое, что должно
было победить Наполеона.
«Чтó стоило еще оставаться два дня? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды
напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не
отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
— Тоже дожидаетесь главнокомандующего? — заговорил гусарский подполковник. — Говорят всем доступен, слава Богу. А то с колбасниками беда! Не даром Ермолов в немцы просился. Теперь авось и русским говорить можно
будет. А то чорт знает, чтó делали. Всё
отступали — всё
отступали. Вы делали поход? — спросил он.
И русские, не успев вступить в генеральное сражение,
отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять и заняли новую позицию, которая
была не предвидена и не укреплена.
— Au contraire, votre altesse, dans les affaires indécises c’est toujours le plus opiniâtre qui reste victorieux, — отвечал Раевский, — et mon opinion… [Вы, стало
быть, не думаете, как другие, что мы должны
отступить? — Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
Нельзя
было не
отступить на один переход, потом точно так же нельзя
было не
отступить на другой и на третий переход, и наконец 1-го сентября, когда армия подошла к Москве — несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войска, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву.
— Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, — сказал граф, — чтó войска?
Отступают, или
будет еще сраженье?
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина
была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска
отступая наполняли Москву. Почему должен
был вследствие этого бунтовать народ?
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее
было, чем ближе
было в нем участие человека. В Петербурге и губерниях, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая
отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отмстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке-маркитантке и тому подобное…
Французы,
отступая в 1812-м году, хотя и должны бы защищаться отдельно по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы
были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно
будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов в том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно
отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение — победа.