Неточные совпадения
Нет, я вам вперед говорю, если вы мне
не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист), — я вас больше
не знаю, вы уж
не друг мой, вы уж
не мой верный раб,
как вы говорите.]
— Dieu, quelle virulente sortie! [Господи,
какое горячее нападение!] — отвечал, нисколько
не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, и звездах, с светлым выражением плоского лица.
— Avant tout dites moi, comment vous allez, chère amie? [Прежде всего скажите,
как ваше здоровье, милый друг.] Успокойте меня, — сказал он,
не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.
— Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, — сказал князь, по привычке,
как заведенные часы, говоря вещи, которым он и
не хотел, чтобы верили.
Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того
не хотелось, она, чтобы
не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой. Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и
не шла к ее отжившим чертам, выражала,
как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она
не хочет,
не может и
не находит нужным исправляться.
— И зачем родятся дети у таких людей,
как вы? Ежели бы вы
не были отец, я бы ни в чем
не могла упрекнуть вас, — сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.
Приехала и известная,
как la femme la plus séduisante de Pétersbourg, [самая обворожительная женщина в Петербурге,] молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь
не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера.
— Вы
не видали еще, или: — вы
не знакомы с ma tante? [тетушкой?] — говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты,
как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante, [тетушку,] и потом отходила.
— Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, — обратилась она к хозяйке. — Vous m’avez écrit, que c’était une toute petite soirée; voyez, comme je suis attifée. [
не сыграйте со мной злой шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите,
как я укутана.]
Как хороший метр-д’отель подает
как нечто сверхъестественно-прекрасное тот кусок говядины, который есть
не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата,
как что-то сверхъестественно утонченное.
Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизной плеч, глянцем волос и бриллиантов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо,
не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и
как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и
как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне.
Элен была так хороша, что
не только
не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей
как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно-действующую красоту.
Она
как будто желала и
не могла умалить действие своей красоты.
— Ce n’est pas une histoire de revenants? [Это
не история о привидениях?] — сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет,
как будто без этого инструмента он
не мог начать говорить.
Из-за самоуверенности, с которою он говорил, никто
не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что́ он сказал. Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayée, [тела испуганной нимфы,]
как он сам говорил, в чулках и башмаках.
—
Как вам
не грех лишать нас вашей прелестной жены?
— Образуйте мне этого медведя, — сказал он. — Вот он месяц живет у меня, и в первый раз я его вижу в свете. Ничто так
не нужно молодому. человеку,
как общество умных женщин.
— Что́ же вы мне скажете, князь, о моем Борисе? — сказала она, догоняя его в передней. (Она выговаривала имя Борис с особенным ударением на о). — Я
не могу оставаться дольше в Петербурге. Скажите,
какие известия я могу привезти моему бедному мальчику?
— Послушайте, князь, — сказала она, — я никогда
не просила вас, никогда
не буду просить, никогда
не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, — торопливо прибавила она. — Нет, вы
не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous avez été, [Будьте тем добрым,
каким вы бывали прежде,] — говорила она, стараясь улыбаться, тогда
как в ее глазах были слезы.
— Милый мой, вы благодетель! Я иного и
не ждала от вас; я знала,
как вы добры.
— Этого
не обещаю. Вы
не знаете,
как осаждают Кутузова с тех пор,
как он назначен главнокомандующим. Он мне сам говорил, что все московские барыни сговорились отдать ему всех своих детей в адъютанты.
— «Je leur ai montré le chemin de la gloire» — сказал он после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: — «ils n’en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont précipités en foule»… Je ne sais pas à quel point il a eu le droit de le dire. [«Я показал им путь славы: они
не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой…»
Не знаю, до
какой степени имел он право так говорить.]
Не успели еще Анна Павловна и другие улыбкой оценить этих слов виконта,
как Пьер опять ворвался в разговор, и Анна Павловна, хотя и предчувствовавшая, что он скажет что-нибудь неприличное, уже
не могла остановить его.
— Свобода и равенство, — презрительно сказал виконт,
как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, — всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же
не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедовал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Мы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
— Я бы спросил, — сказал виконт, —
как monsieur объясняет 18 брюмера? Разве это
не обман? C’est un escamotage, qui ne ressemble nullement à la manière d’agir d’un grand homme. [Это шулерство, вовсе
не похожее на образ действий великого человека.]
Мсье Пьер
не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была
не такая,
как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое — детское, доброе, даже глуповатое и
как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем
не так страшен,
как его слова. Все замолчали.
— Нельзя
не сознаться, — продолжал князь Андрей, — Наполеон
как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он,
как говорится,
не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что-нибудь особенно приятное.
Когда она сказала ему это, он ничего
не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего
не говорила, разве только вот что́: «Мнения мнениями, а вы видите,
какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами,
как будто они понимали, что́ говорится, но
не хотели показывать этого. Княгиня,
как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
—
Не все, потому что вас там
не будет;
не все, — сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню. От неловкости или умышленно (никто бы
не мог разобрать этого) он долго
не опускал рук, когда шаль уже была надета, и
как будто обнимал молодую женщину.
— Нет, этот аббат очень интересен, но только
не так понимает дело… По-моему, вечный мир возможен, но я
не умею,
как это сказать… Но только
не политическим равновесием…
— Отчего, я часто думаю, — заговорила она,
как всегда, по-французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, — отчего Анет
не вышла замуж?
Как вы все глупы, messieurs, что на ней
не женились. Вы меня извините, но вы ничего
не понимаете в женщинах толку.
Какой вы спорщик, мсье Пьер!
Я
не хочу про это слышать.] — заговорила княгиня таким капризно-игривым тоном,
каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно,
не шел к семейному кружку, где Пьер был
как бы членом.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу
не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала,
как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда
как в этом и состояла сущность дела.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и,
как человек, давно имеющий что-нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в
каком Пьер никогда еще
не видал своего приятеля, начал говорить...
— Никогда, никогда
не женись, мой друг; вот тебе мой совет,
не женись до тех пор, пока ты
не скажешь себе, что ты сделал всё, что́ мог, и до тех пор, пока ты
не перестанешь любить ту женщину,
какую ты выбрал, пока ты
не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо.
Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну,
какая только бывала, а я ничего
не знаю и никуда
не гожусь.
Он
не сказал, что вы, но уже тон его показывал,
как высоко ценит он друга и
как много ждет от него в будущем.
— Знаете что́! — сказал Пьер,
как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, — серьезно, я давно это думал. С этого жизнью я ничего
не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я
не поеду.
Он
не носил усов,
как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден.
— Что́ такое? — спросила графиня,
как будто
не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухова.
—
Как старик был хорош, — сказала графиня, — еще прошлого года! Красивее мужчины я
не видывала.
Он и крестил Борю, — прибавила она,
как будто
не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
Видно было, что он искал и
не находил, что̀ сказать; Борис, напротив, тотчас же нашелся и рассказал спокойно, шутливо,
как эту Мими куклу он знал еще молодою девицей с неиспорченным еще носом,
как она в пять лет на его памяти состарелась и
как у ней по всему черепу треснула голова.
Наташа отвернулась от него, взглянула на младшего брата, который, зажмурившись, трясся от беззвучного смеха, и,
не в силах более удерживаться, прыгнула и побежала из комнаты так скоро,
как только могли нести ее быстрые ножки.
Из молодежи,
не считая старшей дочери графини (которая была четырьмя годами старше сестры и держала себя уже,
как большая) и гостьи-барышни, в гостиной остались Николай и Соня-племянница.
Она, видимо, считала приличным выказывать улыбкой участие к общему разговору; но против воли, ее глаза из-под длинных густых ресниц смотрели на уезжавшего в армию cousin [двоюродного брата] с таким девическим страстным обожанием, что улыбка ее
не могла ни на мгновение обмануть никого, и видно было, что кошечка присела только для того, чтоб еще энергичнее прыгнуть и заиграть с своим cousin, [двоюродного брата]
как скоро только они так же,
как Борис с Наташей, выберутся из этой гостиной.
— Совсем
не из дружбы, — отвечал Николай, вспыхнув и отговариваясь
как будто от постыдного на него наклепа. — Совсем
не дружба, а просто чувствую призвание к военной службе.