Неточные совпадения
— «Je leur ai montré le chemin de la gloire» — сказал он
после недолгого молчания, опять повторяя слова Наполеона: — «ils n’en ont pas voulu; je leur ai ouvert mes antichambres, ils se sont précipités en foule»… Je ne sais pas à quel point il a eu le droit de le dire. [«Я показал им путь
славы: они не хотели; я открыл им мои передние: они бросились толпой…» Не знаю, до какой степени имел он право так говорить.]
Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество,
после которого обыкновенно
шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
Счастливое расположение духа начальства
после смотра перешло и к солдатам. Рота
шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
Не успел он проехать нескольких сот шагов
после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью
шли прямо на него.
—
Пошел на лед!
пошел по льду!
Пошел! вороти! аль не слышишь!
Пошел! — вдруг
после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, чтó и зачем кричавшие.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь
после дуэли, он, как и часто делал, не
пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухов.
Одним словом, мы отступаем
после битвы, но
посылаем курьера в Петербург с известием о победе, и генерал Бенигсен не уступает начальствования над армией генералу Буксгевдену, надеясь получить из Петербурга в благодарность за свою победу звание главнокомандующего.
— Однако
пойдем садиться, — прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз,
после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что́ было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе.
«Нет, теперь уже не упущу случая, как
после Аустерлица», думал он, ожидая всякую секунду встретить государя и чувствуя прилив крови к сердцу при этой мысли. — «Упаду в ноги и буду просить его. Он поднимет, выслушает и еще поблагодарит меня». «Я счастлив, когда могу сделать добро, но исправить несправедливость есть величайшее счастье», воображал Ростов слова, которые скажет ему государь. И он
пошел мимо любопытно смотревших на него, на крыльцо занимаемого государем дома.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом
пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и
после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея,
пошла к клавикордам и стала петь.
— Уварку
посылал послушать на заре, — сказал его бас
после минутного молчанья, — сказывал, в Отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в Отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
После чаю Николай, Соня и Наташа
пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
Прочтя письмо, Наташа села к письменному столу, чтобы написать ответ: «Chère princesse», [Милая княжна,] быстро, механически написала она и остановилась. «Что́ ж дальше могла написать она
после всего того, что́ было вчера? Да, да, всё это было, и теперь уж всё другое», думала она, сидя над начатым письмом. «Надо отказать ему? Неужели надо? Это ужасно!»… И чтобы не думать этих страшных мыслей, она
пошла к Соне и с ней вместе стала разбирать узоры.
«Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, Боже сохрани!
После всех пожертвований и
после таких сумасбродных отступлений — мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уж так
пошло — надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
— Оно значит: коль быть сражению, — сказал он задумчиво, — и в скорости, так это так точно. Ну а коли пройдет три дня, а
после того самого числа, тогда значит это самое сражение в оттяжку
пойдет.
На другой день
после отъезда Николушки, старый князь утром оделся в полный мундир и собрался ехать к главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он, в мундире и всех орденах, вышел из дома и
пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья сидела у окна, прислушиваясь к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Пьер
пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо
после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье
после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил напротив, что всё русское войско уничтожено; кто говорил о Московском ополчении, которое
пойдет, с духовенством впереди, на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не велено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п. и т. п.
Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут: «с Богом»! и что когда скажут, то еще два раза остановят его и
пошлют за забытыми вещами, и уже
после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом Богом ехать осторожнее на спусках.
Тотчас
после ухода настоятеля, Наташа взяла за руку свою подругу и
пошла с ней в пустую комнату.
Французская армия в той же пропорции таяла и уничтожалась от Москвы до Вязьмы, от Вязьмы до Смоленска, от Смоленска до Березины, от Березины до Вильны, независимо от большей или меньшей степени холода, преследования, заграждения пути и всех других условий, взятых отдельно.
После Вязьмы войска французские вместо трех колонн сбились в одну кучу и так
шли до конца. Бертье писал своему Государю (известно, как отдаленно от истины позволяют себе начальники описывать положение армии). Он писал...
Кутузов не понимал того, чтó значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа,
после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей
славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Человека, которого, десять лет тому назад и год
после, считали разбойником вне закона,
посылают на остров, в двух днях перезда от Франции, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что-то.
Союзники победили Наполеона, вступили в Париж, заставили Наполеона отречься от престола и
послали его на остров Эльбу, не лишая его сана императора и оказывая ему всякое уважение, несмотря на то, что пять лет тому назад, и год
после этого, все его считали разбойником вне закона.
Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как
пойдет дело
после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович
идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем.
После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Вон от барина //
Посол идет: откушали!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а
после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.)
Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
После бала, рано утром, Анна Аркадьевна
послала мужу телеграмму о своем выезде из Москвы в тот же день.