А между тем
прежняя история продолжает изучаться наравне с законами статистики, географии, политической экономии, сравнительной филологии и геологии, прямо противоречащими ее положениям.
Неточные совпадения
— De l’histoire ancienne, [Древняя
история,] — сказал другой, догадавшись, что дело шло о
прежних войнах. — L’Empereur va lui faire voir à votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
Вместо
прежних, угодных Божеству, целей народов: иудейского, греческого, римского, которые древним представлялись целями движения человечества, новая
история поставила свои цели — благо французского, германского, английского и, в самом своем высшем отвлечении, благо цивилизации всего человечества, под которым разумеются обыкновенно народы, занимающие маленький северозападный уголок большого материка.
Новая
история отвергла
прежние верования, не поставив на место их нового воззрения, и логика положения заставила историков, мнимо отвергших божественную власть царей и фатум древних, притти другим путем к тому же самому: к признанию тoгo, что 1) народы руководятся единичными людьми, и 2) что существует известная цель, к которой движутся народы и человечество.
Но допустив даже, что справедливы все хитросплетенные рассуждения, которыми наполнены эти
истории; допустив, что народы управляются какою-то неопределимою силой, называемою идеей, — существенный вопрос
истории всё-таки или остается без ответа, или к
прежней власти монархов и к вводимому общими историками влиянию советчиков и других лиц присоединяется еще новая сила идеи, связь которой с массами требует объяснения.
Отрешившись от
прежнего воззрения на божественное подчинение воли народа одному избранному и на подчинение этой воли Божеству,
история не может сделать ни одного шага без противоречия, не выбрав одного из двух: или возвратиться к
прежнему верованию в непосредственное участие Божества в делах человечества, или определенно объяснить значение той силы, производящей исторические события, которая называется властью.
Можно было, опровергнув новые законы, удержать
прежнее воззрение на
историю, но, не опровергнув их, нельзя было, казалось, продолжать изучать исторические события, как произведение свободной воли людей.
Павел кончил курс кандидатом и посбирывался ехать к отцу: ему очень хотелось увидеть старика, чтобы покончить возникшие с ним в последнее время неудовольствия; но одно обстоятельство останавливало его в этом случае: в тридцати верстах от их усадьбы жила Фатеева, и Павел очень хорошо знал, что ни он, ни она не утерпят, чтобы не повидаться, а это может узнать ее муж — и пойдет
прежняя история.
Повторим в заключение, что книжка г. Милюкова умнее, справедливее и добросовестнее
прежних историй литературы, составлявшихся у нас в разные времена, большею частью с крайне педантической точки зрения. Особенно тем из читателей, которые стоят за честь русской сатиры и которым наш взгляд на нее покажется слишком суровым и пристрастно-неблагонамеренным, таким читателям лучше книжки г. Милюкова ничего и желать нельзя в настоящее время.
Неточные совпадения
Прежний губернатор, старик Пафнутьев, при котором даже дамы не садились в гостях, прежде нежели он не сядет сам, взыскал бы с виновных за одно неуважение к рангу; но нынешний губернатор к этому равнодушен. Он даже не замечает, как одеваются у него чиновники, сам ходит в старом сюртуке и заботится только, чтоб «в Петербург никаких
историй не доходило».
Князь, воротившись с игры, написал в ту же ночь два письма — одно мне, а другое в тот
прежний его полк, в котором была у него
история с корнетом Степановым.
В таком состоянии он был сегодня. Приближение Нехлюдова на минуту остановило его речь. Но, устроив мешок, он сел по-прежнему и, положив сильные рабочие руки на колени, глядя прямо в глаза садовнику, продолжал свой рассказ. Он рассказывал своему новому знакомому во всех подробностях
историю своей жены, за что ее ссылали, и почему он теперь ехал за ней в Сибирь.
Неужели мировые события, исключительные в мировой
истории, ничему нас не научат, не приведут к рождению нового сознания и оставят нас в
прежних категориях, из которых мы хотели вырваться до войны?
Прежняя штука, притвориться обиженным, выставить какую-нибудь пошлую сторону характера, чтобы опереться на нее, не годится: два раза на одном и том же не проведешь: вторая такая
история лишь раскрыла бы смысл первой, показала бы его героем не только новых, но и
прежних времен.